Разведка. «Иван» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона в 1942—1944 гг.

Как бы то ни было, по британским данным – 15 мая 1944 г.[902], а по российским – 2 ноября того же года руководитель миссии связи НКГБ в Лондоне полковник Чичаев официально проинформировал SOE о том, что схема «Ледоруб» свёртывается[903]. Как отмечают авторы официальной истории СВР, Чичаев сообщил в Центр, что его собеседник в «Секте» «не выразил ни сожаления по этому поводу, ни желания принять меры к ускорению выброски агентов и заявил: “Видимо, наступает конец сотрудничеству между нашими организациями, ибо после прекращения переброски агентов нечего больше делать. Я не обвиняю вашу организацию, так как переброска ваших агентов действительно шла медленно. Правда, у нас были для этого объективные причины, о которых мы информировали вас, но медлительность операции, несомненно, отражалась на интересах вашей работы, и вы были правы выражать неудовлетворение ходом операций”»[904].

Наступая, Красная армия уже так продвинулась на Запад, что Советский Союз и сам мог забрасывать агентов, куда хотел. Как убеждены старожилы, в 1943 г. спецшколу из Кушнаренкова перевели под Киев. А Дж. Хилл летом 1944 г. был приглашён в освобожденный Минск[905]. Но это – другая история.

Тем не менее наш рассказ о схеме «Ледоруб» еще не закончен.

Глава IX Возвращаясь к напечатанному

…Когда рукопись этой книги была почти готова, в СВР решили, как там это формулируют, предать гласности настоящее имя ещё одного «ледоруба»-немца. Того, кто в группе «Ледоруб-I» в 1941 г. проходил у британцев как «Павел Кубицкий», а в «Истории российской внешней разведки», судя по контексту, – как некий «Вахе»[906]. Для начала напомним, о чём мы писали ещё в нашей первой книге про агентов-«ледорубов».

«Пётр Кузнецов» – Бруно Кюн – «Бригадир»

На Западе уже давно высчитали истинную личность того члена этой группы, кто прибыл в Британию по советскому паспорту на имя «Петра Кузнецова». Теперь и из документов СВР мы точно знаем, что это – действительно немецкий коммунист-интербригадовец Бруно Кюн (по картотеке советской внешней разведки – «Бригадир»). Западные исследователи, сверив данные, поняли: он родной брат супруги многолетнего руководителя ГДР Вальтера Ульбрихта, Шарлотты Кюн-Ульбрихт. Она, правда, считала, что её брат погиб в партизанском отряде в Белоруссии, и узнала правду лишь в 1989 г. перед самым исчезновением ГДР[907]. Здесь к опубликованному нами ещё ранее добавим, что в уже объединённой Германии историки Карола Тишлер и Пётр Эрлер обнаружили Б. Кюна в числе слушателей ещё довоенной спецшколы Коминтерна в подмосковном Пушкине[908] – она стала своего рода платформой для учебного заведения в башкирском Кушнаренкове. При этом в Лондоне за аксиому была принята версия о том, что «Кузнецов»-Кюн-«Бригадир» и его напарник стали единственными «ледорубами», удостоенными в конце 1941 г. аудиенции у самого Уинстона Черчилля[909]. На самом деле, такая аудиенция – скорее, миф. Но миф устойчивый. Его, пусть и с оговорками, с удовольствием воспроизводили современные исследователи, включая английского соавтора этой книги[910]. Ведь велик соблазн предположить, что когда-то один из британских премьеров осознанно встречался с советскими агентами! Тем не менее даже по прошествии десятилетий после рассекречивания документов TNA об операции «Ледоруб-I» оставалось неизвестным имя второго советского агента, с которым Кюн мог быть зван к британскому премьеру (а если и не был зван, то всё равно совершенно точно готовился к операции).

Теперь в СВР назвали его имя: Heinrich Roßkamp – Хайнрих (или Хайнц) Росскапм.

Драгоценные крупицы

Биография Росскампа вполне вписывается в логику, которую мы уже обнаружили в случае с другими «ледорубами»-немцами. И этот германский коммунист тоже после прихода к власти у него на родине Адольфа Гитлера прошёл через эмиграцию в Бельгии-Нидерландах и через гражданскую войну в Испании[911]. Там, на Пиренейском полуострове, и ему предложили перевестись из партийцев-«нелегалов» КПГ в «нелегалы»-разведчики НКВД[912]. И он поработал в советской социалистической индустрии в «пересменок» между приездом в СССР и началом Великой Отечественной войны. Сперва – электромонтёром в паровозном цехе завода имени Куйбышева в подмосковной Коломне, а потом – на московском заводе «Красный штамповщик»[913].

Как установили кропотливые московские краеведы, до войны на «Красном штамповщике» производили вёдра, бидоны, ложки, сковороды и т. п., а после войны – в частности, подстаканники; в Великую Отечественную – котелки для ополченцев, а также магазины для пистолетов-автоматов ППШ и гранаты[914]. Правда, это было уже в 1942 г., а Росскамп, выехавший из СССР на Запад ещё осенью 1941 г., надо полагать, застал только вёдра, бидоны и котелки.

Именно Росскамп являлся старшим в группе «Ледоруб-I». Основное его задание, как гласит ответ СВР на запрос ВГТРК, – восстановить связь со «Старшиной» и «Корсиканцем» из «Красной капеллы».