Разведка: лица и личности

Весьма интересными на этот счет являются высказывания бывшего сотрудника резидентуры КГБ в Японии Станислава Левченко, изменившего Родине в 1979 году. Он, в частности, публично признавал, что советскую разведку интересовали прежде всего те слои общества и те политики, которые выступали за всестороннее развитие дружбы и сотрудничества Японии с Советским Союзом. И разведка Кремля старалась развивать контакты с людьми этой категории, чтобы еще больше поощрить их действовать в целях укрепления разносторонних советско-японских связей. Наверное, нельзя назвать такую работу разведки, даже при очень большом желании, разрушительной или нецивилизованной.

Но надо сказать, что и в эпоху конфронтации и политической напряженности взаимный интерес России и Японии имел постоянную тенденцию к росту. Географическая близость, экономические интересы, желание познать культуру друг друга — все это определило поступательное движение в отношениях между нашими странами.

Весной 1978 года (это было в марте, когда цветет сакура — японская вишня) посчастливилось и мне посетить Страну восходящего солнца, чтобы познакомиться с работой нашей резидентуры в Токио. К поездке я готовился особенно тщательно, отчетливо понимая, что, насколько серьезной будет подготовка, настолько и глубокими будут впечатления и результаты от поездки. Прочитал несколько книг, ознакомился со справочниками и географическими картами, подробно побеседовал с нашими работниками, которые по многу лет провели в Японии.

Во время такой подготовительной работы я окончательно понял, что Япония — это перспективная для широкого сотрудничества страна, что там масса людей, которые интересуются Россией и любят ее. Я убедился, что в Японии хорошо знают нашу литературу, театр, вообще все наше искусство.

Мое пребывание в Японии в течение десяти дней было чрезвычайно интересным и насыщенным. Несмотря на очень большой интерес к японской культуре и многому другому, меня больше всего интересовали все же сами японцы, особенности их психологического склада и национального характера. И если многие писатели, исследователи и журналисты часто пишут о «загадочной славянской душе», то в не меньшей степени в мире идет спор и о непостижимой загадке японского характера.

Помимо тех черт японцев, о которых я уже упомянул, меня поражает еще японская любознательность, пунктуальность и необыкновенная вежливость.

Японских туристов можно обнаружить во всех городах мира, где есть какие-либо памятники истории, культуры или архитектуры. Я видел их многочисленные группы в испанских городах, в Мексике, Перу и во многих других странах. Они есть всюду. И они не просто лениво таращат глаза, или что-нибудь жуют, или же рассматривают сувениры в лавках, а внимательно слушают экскурсоводов, снимают все на видеопленку, фотографируют и тщательно все записывают. Они — само внимание, и ничто не может их отвлечь от рассказов гида и полной фиксации увиденного и услышанного.

Ну а японская вежливость — это уже что-то особенное, не известное в большинстве других стран. Меня поразила однажды сцена созерцания японскими туристами мавзолея Тадж-Махал в Индии. Осмотрев этот шедевр архитектуры, японцы, не отрывая глаз от дворца и постоянно отвешивая поклоны, пятились чуть ли не с километр к входным воротам, не рискуя повернуться спиной к этому белоснежному чуду, как бы парящему над землей в безоблачном голубом небе.

А однажды в Японии, в гостинице курорта Атама-центр, мы решили вместе с нашими японскими друзьями сфотографироваться всей группой в холле гостиницы. Я навел свой «роллефлекс» на группу, поставил затвор на автоматический спуск, присоединился к группе, и аппарат нас сфотографировал. После этого оба сопровождавших нас японца поблагодарили фотоаппарат, поклонившись ему. Это было самое удивительное проявление вежливости в моей жизни.

Конечно, за этой доведенной до автоматизма вежливостью даже по отношению к неодушевленным предметам лежит нечто более глубокое, а именно: уважение к человеческому гению, создавшему удивительные дворцы, пирамиды, машины…

Можно было бы и посмеяться над подобными церемониями, но меня они скорее приводят в восхищение, особенно по сравнению с традиционной, увы, российской грубостью.

Прибыв в Японию, я, естественно, не хотел ограничить себя только внутренними делами нашего коллектива и посещениями достопримечательных мест, а стремился побывать на приемах и других общественных мероприятиях. Было решено, что это удобнее сделать в качестве советника МИД СССР, занимающегося вопросами культурных связей между СССР и Японией. Это и предопределило мои контакты и знакомства.

Среди моих новых знакомых оказалось много содержательных и компетентных собеседников, которые всерьез были озабочены проблемой советско-японских культурных связей. Все их просьбы и предложения я добросовестно довел до нужных адресатов по возвращении в Москву.