Разведка: лица и личности

Мы планировали свои выступления так, чтобы не повторять одни и те же факты и примеры, не превращать их в штампы. И надо сказать, что Блейку это прекрасно удавалось, он всегда находил в своей биографии те эпизоды, которые в данной аудитории были наиболее уместными и интересными, тем более что выбор у него богатый: работа на советскую разведку в Лондоне и Берлине, корейская эпопея, участие в голландском движении Сопротивления в годы войны, пребывание в английской тюрьме «Уормвуд Скрабе» и побег из нее (до Блейка из этой тюрьмы не удавалось убежать никому), встречи со славными разведчиками мужем и женой Крогерами, с Кононом Молодым (Лонсдейлом), жизнь в Москве и т. д. и т. п.

Дать более или менее полное представление о Блейке, о его внутреннем мире, его идейных и политических взглядах трудно: он многогранен, разнообразен и, пожалуй, неуловим.

Я часто задумывался над тем, что описать не очень знакомого человека гораздо легче, чем человека близкого. Ухватишь несколько ярких черт, вспомнишь первые сильные впечатления, ознакомишься с результатами служебной деятельности человека — и готов портрет. С человеком же, которого ты хорошо знаешь, дело обстоит сложнее. Он уже как бы вошел в тебя, влияет на твое сознание видимыми и невидимыми путями, и тебе трудно выбраться из этих пут и найти для его характеристики точные формулировки.

Именно так дело обстоит с Блейком.

Блейк обаятелен, находчив, крайне дружелюбен, остроумен. Чувство юмора у него носит интернациональный характер, ибо за свою жизнь он общался с людьми всех континентов и всех цветов кожи. Да и сам он — человек, в котором смешалось много кровей и много национальностей. И для него давно уже стало главным не его национальное происхождение, а его собственная интернациональная сущность с самыми высокими мерами нравственности и гражданской ответственности.

Будучи в какой-то мере лингвистом, я все время приставал к Блейку с расспросами о его знании различных языков. На каком языке он думает, на каком языке видит сны, как легко ему переходить с одного языка на другой, и тому подобное.

Помимо русского языка мы много (обычно во время авиаперелетов) разговаривали по-английски и по-французски. У него прекрасный, чистый и очень понятный английский язык, он свободно владеет французским и так же свободно немецким. Арабский язык, который он изучал в детстве в Египте и потом в Ливане, у Блейка не закрепился (не было практики) и ушел в пассив. Ну а в отношении голландского — родного языка матери… тут я его подловил. Есть такая шпионская байка: когда женщина рожает — она кричит на родном языке, а когда мужчина считает деньги — он тоже ведет счет на самом близком ему языке. Выяснил я, что Блейк все же ведет счет на голландском языке. В эту его тайну я, стало быть, проник.

Сейчас Блейк думает в основном на русском языке и старается не делать ошибок ни в падежах, ни в глагольных формах, но у него навсегда остался иностранный акцент, и он упорно называет свою жену «мой жена». По этому поводу у нас всегда возникает дружеская перепалка. Я ему говорю что-нибудь вроде того, что если он еще раз скажет «мой жена», то я выброшусь из самолета.

Став российским гражданином и создав новую семью, Блейк продолжал серьезно изучать русский язык, сделав упор на чтении русской классики. А когда сам он выдыхался, то его жена Ида Михайловна читала ему книги вслух, давая необходимые пояснения по ходу чтения. Такая практика вызвала интерес у Кима Филби, и он однажды пошутил в свойственной ему манере: «По-моему, эта женщина, как только кончает говорить, тут же начинает что-нибудь читать вслух громким голосом».

У Блейка крепкая и дружная русская семья. Сын и невестка подарили ему в 1995 году внука Илью. Да и с сыновьями от первого, английского, брака Блейк поддерживает тесные отношения: они регулярно приезжают в гости к отцу в Москву. Очень нежно Блейк был привязан к матери, и она до самой своей смерти часто гостила у сына в Москве.

У Блейка чрезвычайно развито чувство приживаемости к новым местам. Он часто с иронией говорит о том, что даже в английской тюрьме он как-то быстро приспособился к условиям жизни заключенного. Ну, а самая его любимая шутка на эту тему следующая: «Я — иномарка, хорошо приспособившаяся к русским дорогам».

Как-то в разговоре с Блейком о том о сем я обнаружил у нас полное совпадение вкусов по большому кругу вопросов быта и досуга. Выяснилось, что Блейк не охотник и не рыбак, он не любит ходить в общественные бани и парикмахерские и крайне отрицательно относится к массовым сборищам людей на стадионах, когда они бессмысленно кричат, машут руками, кидаются разными предметами, пьют водку и вообще теряют человеческий облик.