Разведка: лица и личности

Полуграмотные, а часто и совсем неграмотные каирские гиды рассказывали туристам, что первым спектаклем, поставленным в театре, была опера «Аида», написанная Джузеппе Верди специально к этому случаю и как бы на местную тему. В действительности, как известно, Верди не успел выполнить заказ к указанному сроку и закончил «Аиду» только в следующем, 1870 году. Но в Каирском оперном театре она действительно шла в исполнении итальянской труппы. Надо сказать, что своей оперы в Египте никогда не было, и лишь время от времени, и довольно редко, появлялись гастролирующие труппы, далеко не самые лучшие.

Спектакли в Каирском оперном театре мы посещали, пока он не сгорел во время нашего отпуска в 1971 году. Пожар в оперном театре был предрешен. С момента постройки он ни разу не ремонтировался, все его подсобные и служебные помещения были захламлены, всюду стояли старые декорации, свисали гирлянды электрических проводов, и египетская пресса довольно часто била тревогу и предрекала пожар.

Существенная деталь. На другой стороне улицы, в непосредственной близости от театра, располагалось центральное отделение пожарной команды столицы. Однако пожар вспыхнул с такой яростной силой, что соседство пожарных никак не могло помочь, тем более что все уже давно свыклись с мыслью, что театр должен сгореть.

Вернувшись из отпуска, в беседе с заместителем начальника Службы общей разведки генерал-майором Мухаммедом Рифаатом я выразил ему свое соболезнование по поводу кончины театра. В ответ послышалась шутка: «Вот видишь, ты уехал — и театр сгорел. Некому было его спасти». «Ну что ж, — ответил я, — в этом деле есть и положительный момент. По крайней мере, у меня есть полное алиби, что не я его поджег».

Летом, в душные и жаркие каирские вечера, когда дышать было нечем от смога, мы с друзьями выбирались на берег Нила, где располагались многочисленные ресторанчики под открытым небом, и пили холодное пиво с какой-нибудь незамысловатой острой закуской. Пиво как жаро- и жаждоутоляющее средство действовало благотворно, а по мере приближения полуночи с Нила начинало тянуть свежим ветерком… Дышать становилось легче.

Было еще одно интересное место на берегу Нила — ресторан «Голуби». Держал его один старый грек. Голуби были специальные, мясные. Разводили их в деревнях в больших яйцеобразной формы цементных голубятнях высотой метра три-четыре. Их можно увидеть в дельте Нила повсеместно, а сам товар идет в основном на экспорт в Европу. Голуби зажариваются наподобие цыплят табака и вкус имеют необыкновенный.

Мест для отдыха в Каире было немного, а работы непрерывно прибавлялось, и носила она все более нервозный характер. В кабинете посла шли острые дебаты о будущем Египта, советско-египетских отношений, развертывалась борьба мнений. Временами обстановка накалялась.

Советское посольство в Каире постепенно превратилось в большое учреждение, где работало уже более сотни человек. Это и не удивительно при многотысячной советской колонии в Египте. Внешне посольство даже в обычные дни напоминало растревоженный муравейник. С утра туда собирались люди — пешком, на легковых автомобилях и на автобусах. В течение дня дверь в посольство практически не закрывалась. Напряженно трудился весь его состав: секретари, атташе, референты, стажеры, радисты, шифровальщики, хозяйственники, шоферы. Честь им, хвала и низкий поклон. Но здесь мне хотелось бы повести речь еще об одной группе, которая и составляла движущую силу посольства и определяла в известной степени его лицо. Помимо посла и советника-посланника в посольстве было еще девять-десять советников, возглавлявших различные отделы и службы посольства. Это были в большинстве своем энергичные и расторопные люди, представлявшие самую многочисленную должностную прослойку в посольстве. По поводу обилия советников ходило много шуток. Возможно, эти шутки и натолкнули меня на мысль создать из советников специальную актерскую труппу нашего самодеятельного театра. Идея была активно поддержана, и дело бодро двинулось вперед. Все испытывали желание найти какую-то отдушину и отвлечься от текущих дел.