Разведка: лица и личности

Вы помните, Вы все, конечно, помните, Как я стоял, приблизившись к стене, Взволнованно ходили Вы по комнате И что-то резкое в лицо бросали мне. Любимый мой, меня Вы не любили. Не знали Вы, что в «Мальборо» дыму, В тяжелом африканском быте С того и мучаюсь, что не пойму, Чего Вы от меня хотите!

Александр Твардовский

Только парень тронул дело, Сразу видно: спецьялист. Для начала, для порядка, Пролистал все сверху вниз. И пошел иглой работать, Толстым томом шелестя, Подшивает так, что, право, Лучше и подшить нельзя!

Владимир Маяковский

Я волком бы

выгрыз,

да нечего грызть!

К кус-кусу почтения нету.

К любым

чертям с матерями

катись

Подобные блюда!

Но это!!!

И я достаю из запасов своих

Дубликатом

бесценного груза…

Смотрите, завидуйте, я привез селедку с собой из Союза!!!

Были пародии на Омара Хайама, Самуила Маршака и на популярные тогда частушки «Ярославских ребят»:

Опозданий мы не знаем,

И в работе горячи,

Иногда лишь забываем

Эх, сдать дежурному ключи.

На собрании учили Пожилые молодых, А потом распределили Эх, по два стула на троих. Рыболовы утверждают (Их рассказам знай цену), Что наши щуки уважают Эх, зарубежную блесну.

Приводились на вечере цитаты из мнимых откликов зарубежной прессы на вечер африканского отдела разведки, а также зачитывалось письмо некоего И. А. Жукова в Центр, которое начиналось так: «Иван Александрович Жуков, 29-летний оперработник, отправленный три месяца назад на работу в одну из африканских стран, в ночь под Рождество не ложился спать. Дождавшись, когда хозяин ушел на очередной прием и комната опустела, он включил на всякий случай транзисторный приемник, пустил воду в ванной комнате, потом достал паркеровскую ручку, разложил перед собой чистый лист бумаги и стал писать…»

Надо сказать, что с юмором в разведке всегда был полный порядок. Даже на тяжелой службе в Афганистане старались находить поводы для улыбки. Направлялись туда сотрудники со всего Союза, и многие из них, в совершенстве владея всеми видами оружия, имели, однако, слабое представление об информационной работе, что и подтверждают примеры из серии «Афганские жемчужины»:

«…Анализ обстановки под углом зрения, указанном в подзаголовке…

…Сознательно участвовал в банде, но не понимал ее целей и задач…

…Лицо цилиндрическое… разрез глаз большой, скошенный от носа книзу…

…При проведении совещаний с руководящим составом дивизии афганский полковник разувался и вместо решения служебных вопросов чесал ноги…

…Захвачено около 43 человек…

…Проявляет юношескую дерзновенность — наставляет пистолет то на одного, то на другого…

…Вопрос кадровой работы афганский комбриг сочетает со взяточничеством, вымогательством и мужеложством…

…Плохо обстоит дело с охраной объектов: склад охраняется 4 солдатами, один из которых не слышит на правое ухо, у другого отсутствует глаз и т. д…

…Пост вступил с мятежниками в борьбу, захватил у них миномет и выпустил несколько мин в сторону штаба дивизии с целью дать знать о нападении банды. Этот сигнал командованием понят не был, и пост сдался мятежникам…

…Самолетами был нанесен прицельный удар по мятежникам, а вертолетами — по нашему полку. Жертв ни там ни тут нет…»

Вот так обстоят дела с юмором в разведке. Когда в кругу коллег мы вспоминаем какие-нибудь смешные истории из нашей жизни, то обычно говорим: «Ну, это обязательно надо описать в седьмом томе “Очерков истории российской внешней разведки”».

КРУТОЙ ПОВОРОТ

В марте 1974 года меня вызвали в Москву из Каира для доклада. Ю. В. Андропов с пристрастием, проявляя самый живой интерес ко всем подробностям, выспрашивал, что происходит в Египте и как будут складываться советско-египетские отношения. Доклад проходил в Кунцевской больнице, в том самом отсеке, где Юрий Владимирович провел немалую часть своей жизни и куда впоследствии мне не раз приходилось ездить для решения текущих служебных вопросов.

Два дня спустя Андропов неожиданно вызвал меня уже в свой кабинет на Лубянке и объявил, что имеет намерение назначить меня заместителем начальника разведки — начальником Управления «С» — нелегальной разведки. Это прозвучало для меня как гром среди ясного неба. Предложение, как мне казалось, никакой логикой не было связано с моей предыдущей работой, поскольку сформировался я как специалист по арабским странам и Африке. Я вежливо, но довольно решительно начал отказываться, особенно настаивая на том, что нелегальную разведку представляю себе слабо и что я специалист совсем в другой области. Андропов заявил, что это предложение я должен рассматривать как приказ, а что касается моей пригодности, то он-де давно присматривается ко мне и считает, что моя прежняя работа в кризисных условиях позволяет доверить мне этот непростой департамент. В дальнейшем я не раз пытался разобраться в причинах крутого поворота в моей разведывательной биографии. Вышел на несколько версий и столкнулся даже с некоторыми легендами на этот счет, но все было не очень достоверно, а главное, уже не актуально.