Разведка: лица и личности

Чуть ли не в первый месяц пребывания в Египте мне несказанно повезло. Наши велосипедисты принимали участие в международных соревнованиях, старт которым был дан в Луксоре. Меня командировали туда как представителя посольства, чтобы участвовать в протокольных мероприятиях в связи с началом соревнований. При этом произошла какая-то путаница, несогласованность, и когда я прибыл в Луксор, велогонщики уже мчались на север, в сторону Александрии. С ними уехали и организаторы соревнований. В Луксоре я обнаружил только румынского посла и его жену, которые обрадовались мне, как близкому родственнику, тем более что кроме румынского и русского другими языками не владели и чувствовали себя неуверенно. Румыны, так же как и я, опоздали к началу соревнований. Старт, как выяснилось потом, был дан раньше, чем намечалось.

Решили воспользоваться случаем и познакомиться с Луксором. В глубокой древности здесь находились знаменитые Фивы с грандиозным храмом, статуями, обелисками, аллеями сфинксов.

Рядом был Карнак, а на другом берегу Нила — Долина царей — «город мертвых» с захоронениями фараонов. Не стану подробно описывать эти памятники мирового значения. Скажу только, что и румынская пара, и я были потрясены увиденным: громадные храмы подавляли своим величием — рядом с ними люди казались муравьями. А краски в гробницах фараонов пятитысячелетней давности выглядели так, словно их нанесли совсем недавно. Необыкновенно красив и Нил в своем среднем течении.

Я оказался совершенно не подготовленным к восприятию египетских древностей. Прочитать ничего не успел, и никто в посольстве не просветил меня на этот счет. Да никто из посольства здесь тогда и не бывал: жили скудно, денег на командировки по стране не было. Все увиденное быстро перепуталось в моей памяти, и по возвращении в Каир я не оставлял надежды на новое путешествие в эти места. Надежда сбылась лишь во время второй командировки в Египет, в начале 70-х годов. Уже лучше разбираясь в древнеегипетской истории, несколько раз я посетил и Асуан, и Луксор, и Долину царей. Адская жара, неутолимая жажда, пыль и песок на зубах не омрачали этих встреч с удивительным прошлым Древнего Египта.

Советская колония в Каире в первые два года нашего пребывания была маленькой, но на редкость дружной. Немногочисленные представители разведки хорошо вписались в коллектив посольства, ничем не выделялись — все жили одними интересами, да и по возрасту были близки. Многие дипломаты прошли через армию и фронт. Свободные часы мы проводили в спортивном клубе «Гезира», на волейбольной площадке, в экскурсиях по городу, на сцене клуба, участвуя в самодеятельности (вариации на темы Райкина, что-то из классики и, конечно, хоровое пение). Летом изредка выезжали на Средиземное или Красное море.

Каирские друзья и коллеги — Соболевы, Верещагины, Трохины, Петровские, Оганьянцы, Егоровы, Гнедых, Синельниковы, Разговоровы, Колесниковы, Барковские и другие — прочно вошли в нашу жизнь. Годы молодости, проведенные в тесном повседневном общении, не изглаживаются из памяти. Думаю, что каирский период имел особое значение для всех — он стал хорошей стартовой площадкой, вывел на большую дорогу жизни.

Объединяли коллектив посольства — не только по должности, но и по духу своему — супруги Киселевы, Вера Федоровна и Евгений Дмитриевич — посол, блестящий дипломат, живой, обаятельный, отзывчивый на дружбу человек, большой знаток поэзии. Это был опытный и целеустремленный посол. До Египта, еще в довоенные годы, он работал в Германии, затем был генеральным консулом в Нью-Йорке и послом в Венгрии. Не будучи ближневосточником, Евгений Дмитриевич, опираясь на свой разносторонний опыт, быстро освоился с проблемами арабского мира. Находясь на посту посла СССР в Египте, он, конечно, делал все возможное для улучшения советско-египетских отношений, но при этом не приукрашивал египетскую действительность и не идеализировал египетского руководителя Насера. Киселев никогда не впадал в панику, быстро находил оптимальные решения самых сложных вопросов. Мне не приходилось видеть его растерянным, не знающим, какой очередной шаг следует сделать в сложных советско-арабских делах. У него было чему поучиться, и по части дипломатической науки я больше всего обязан именно ему. Евгений Дмитриевич умер всего 54 лет от роду, когда был в Нью-Йорке, в должности заместителя Генерального секретаря ООН У Тана.

Чем занималась в этот период разведка? Возможно, ничего героического в ее деятельности не было, но был каждодневный упорный труд, постоянный тщательный анализ событий, происходивших в самом Египте и вокруг него. Теперь можно сказать, что в египетских делах мы сумели тогда разобраться неплохо. Информация о внутренней и внешней политике Египта шла в Москву широким потоком. И если мы забирались с черного хода на кухню, где делалась политика, то не с целью причинить ущерб и плюнуть в котел, а лишь для того, чтобы знать, что нас ожидает, и вовремя найти решение сложных проблем, постоянно возникавших в процессе развития советско-египетских отношений.