Разведотряд

– По сути… – со вздохом повторил Курило. – По сути, танкер совершал переход из Батуми на Туапсе, имея на борту 14 000 тонн бензина. Шёл в сопровождении БТЩ «Трал». При подходе к Поти, к зоне активного действия немецких подводных лодок, конвой усилили БТЩ «Гарпун» и ещё двумя «Морскими охотниками». С воздуха прикрытие осуществлялось четырьмя истребителями и двумя торпедоносцами…

– Солидно! – хмыкнул Гурджава.

– Ну, так… – пожал плечами Курило. – Имя Вождя всё-таки…

– Ну и как? – подыскивая слова, помахал полковник новой папиросой, вынутой из коробки со всадником в бурке на фоне условного Казбека. – Не опозорили… славного имени?

– Нет! – резко, словно от зубной боли, дёрнулся комиссар, так что испуганно заскрипела под ним кожа. – Танкер благополучно прибыл на базу флота.

– Так в чём же история? – вяло удивился начальник разведотдела.

– А в том, что где-то в районе мыса Лазаревского вахтенный офицер отметил содрогание корпуса, но тогда этому значения не придали, списали на лоцманские эволюции. Фарватер там сложный, да и опять-таки наши минные заграждения. В общем, то «полный вперед», то «полный назад»… – Курило потолкал толстым пальцем туда-сюда по столу роговой футляр пенсне и продолжил: – Потом было замечено протекание бензина на нижнюю палубу. Тоже ничего необычного, бывает. Но вот когда танкер прибыл в пункт назначения и бензин слили в плавучие цистерны… – комиссар звучно чмокнул пухлыми губами, обозначая таким образом, видимо, недоумение. – В правом кормовом танке обнаружили взрыватель немецкой торпеды, так-то…

Курило посмотрел на начальника разведотдела выжидательно, но смуглое лицо Гурджавы оставалось невозмутимым.

– А это, знаешь, что значит, Давид? – сердито закряхтел комиссар 1-го ранга, с геморройным раздражением ворочаясь в кресле. – Как мне потом объяснил капитан «Трала»…

– Я тебе и сам объясню… – задумчиво выстучал папиросу о крышку коробки Гурджава. – Значит, подлодка стреляла с такой короткой дистанции, что вертушка не успела сработать. Взрыватель не взвёлся, и торпеда, как учебная болванка, ударила в борт, пробила его, а взрыватель отломился и попал в танк, так?

Комиссар недовольно кивнул.

– И никто ничего не заметил?

– Мы опросили всех… – со зловещим нажимом на мы подтвердил начальник политотдела. – Всех капитанов и наблюдателей тральщиков, танкера и «Морских охотников». Никто, ничего… – он ударил по зелёному бархату стола ладонью и, валко выбравшись из кресла, подошёл к окну. – Так что об эффективности нашей противолодочной защиты, Давид… – доверительно произнес он, попробовав было положить пухлую ладонь на полковничий погон, но передумал, пока тот не заметил. – …Говорить не приходится. Это тоже, – напоминающе подчеркнул Курило, – информация не для политзанятий.

– Поэтому тебя и попросили в штабе флота поговорить со мной? – хмыкнул начальник разведотдела.

– Догадлив ты, Давид Бероевич… – скривился комиссар 1-го ранга в слабом подобии улыбки. – Догадлив, но подтверждать твои догадки я не стану… – Он направился обратно к столу. – Да и опровергать – тоже. Тут вот в чем суть…

– В том, что потеряли мы из виду немецкие лодки в Крыму… – мрачно и глухо констатировал Гурджава, заправив в угол рта папиросу. – И тут противолодочная оборона как-то не слишком справляется.

– Не слишком… – неохотно согласился Курило, проваливаясь назад, в кресло. – Собственно, поэтому и возникла такая идея в штабе флота.

– Это какая же? – полковник не донес горящую спичку к папиросе.

– А такая, Давид Бероевич… – Курило не спеша раскрыл футляр и нацепил на рыбьи, бесстрастные глаза кружочки пенсне, – …что, если не удается разбомбить или хотя бы блокировать немецкие подлодки на базах, то надо ликвидировать, а по возможности – взять в плен самих подводников. – Он с протокольным выражением уставился на Гурджаву поверх оправы пенсне. – Ведь, насколько я знаю, разведотдел располагает информацией, где именно на крымском побережье проводят экипажи время между походами? – продолжил Курило спустя долгую паузу, отведённую, видимо, Гурджавой на то, чтобы проникнуться важностью «идеи», пока она ещё не оформилась в прямое указание штаба флота. И указание, наверняка согласованное со Ставкой Верховного.

Полковник Гурджава прошёлся вдоль тяжёлых бархатных портьер с тонким золотистым узором, обратно. Мерил шагами кабинет с обстоятельностью агронома.

– Информация-то есть… – пробормотал он, наконец остановившись и закуривая в горсти ладони. – Но что с ней делать?

– Сделай что-нибудь, Давид Бероевич… – погладил зелёный плюш стола ладонями комиссар 1-го ранга. – Я ведь к тому с тобой этот разговор затеял, чтобы были у тебя дельные предложения, когда понадобится.

– А когда понадобится? – вскинул головой, будто прислушиваясь, Гурджава.

– Завтра прибывает представитель Ставки.

– Час от часу… – болезненно морщась, проворчал полковник.

И уже практически не слышал, какие ещё резоны излагал комиссар, начав со слов: «Ты же понимаешь, что тут теперь будет…»