Разведывательная деятельность офицеров российского Генерального штаба на восточных окраинах империи во второй половине XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

– Теперь садитесь. Всякое утро докладывайте мне только самые важные дела, в которых вы считаете необходимым получить мое личное указание или санкции. Все остальные вопросы, разрешаемые по букве закона и инструкций, решайте от моего имени за своей подписью, как на то дает вам право и самый закон. Все суточные и обычные лагерные распоряжения отдавайте за вашей подписью, начиная с заголовка: «Начальник лагерного сбора приказал» и скрепляя своей подписью. Вы проявили такое понимание дела, изумляющую меня энергию и работоспособность, к какой мы здесь на Кавказе не привыкли. Здесь люди работать любят с прохладцей. До свидания!

Адольф Вильгельмович фон Шак

Генерал, крепко пожав мне руку, отпустил меня, приятно ошеломленного таким неожиданным обращением этого сурового начальника и одного из самых достойных уважения героев минувшей войны с Турцией 1877–1878 гг. Здесь уместно будет сказать, несколько строк о том, что за личность г[енерал]-л[ейтенант] фон Шак.

Родом коренной немец из Пруссии, он воспитывался там в кадетском корпусе и выпущен корнетом в гвардейский кавалерийский полк. Участие в качестве секунданта в дуэли между двумя офицерами, окончившейся смертью обоих, повлекло предание его суду и грозило лишением чина и дворянского достоинства. Но заявленное им желание удалиться навсегда из пределов отечества в Россию смягчило гнев прусского короля: корнет ф[он] Шак был отпущен в Россию с приличной аттестацией. У нас он был принят на службу в том же чине корнета гвардии и по личной просьбе переведен в армейскую кавалерию поручиком с назначением на Кавказ для службы в строевых полках этого края, заманчивого для всех иностранцев, особенно военных, молодой и еще только назначенный наместником Кавказа великий князь Михаил Николаевич принял поручика ф[он] Шака охотно, с зачислением в свою свиту ординарцем. Скоро ф[он] Шаку пришлось выполнить несколько отважных поручений, в которых он проявил выдающуюся смелость и сообразительность. К несчастью, и здесь дуэль между двумя офицерами свиты наместника Кавказа, в которой ф[он] Шак проявил самое активное участие, повлекло за собою предание всех участников военному суду и разжалование в рядовых солдат пехоты.

Фон Шак прослужил 7 лет, таская серую солдатскую шинель и участвуя в многочисленных мелких и больших боевых столкновениях и походах, получив за боевое отличие две степени георгиевского солдатского креста и унтер-офицерское звание, он был, наконец, помилован: ему возвращен чин поручика с зачислением на службу в один из славнейших кавказских пехотных полков. За время службы рядовым в пехоте ф[он] Шак самым добросовестным образом нес все тяготы солдатской службы, не позволяя себе никаких льгот и послаблений, но тщательно изучив быт, нужды и дух солдат кавказской армии, приобретя в массе их к себе огромное уважение и преданность.

С возвращением чина поручика служба снова улыбнулась, и ф[он] Шак, имея уже офицерский георгиевский крест, быстро выдвинулся за дальнейшие боевые отличия. Русско-турецкая война 1877–1878 гг. застала его уже командиром полка, притом с широкой известностью по своему умению учить и воспитывать солдат. Эта репутация привлекла, между прочим, внимание и Мих[аила] Дмитриевича] Скобелева, который до этой войны, будучи уже в чине полковника Генерального штаба, исходатайствовал себе разрешение для ценза прокомандовать год батальоном в полку полковника ф[он] Шака, чтобы поучиться под его руководством.

Как я потом слышал из уст самого ф[он] Шака, он был рад этому, и они совместно со Скобелевым много читали на немецком и французском языках военные сочинения разных авторитетов, особенно по Франко-германской войне 1870–1871 гг., а также много решали тактических задач по системе знаменитого фельдмаршала фон Мольтке.

В Русско-турецкую войну полковник ф[он] Шак особо отличился в сражении под Даяром, где он командовал арьергардом в отряде генерала Тергукасова[19], отступавшего под натиском превосходных сил армии Махмуд-паши, прикрывая отход в пределы России свыше пяти тысяч армянских семейств со всем их имуществом. Арьергард полковника ф[он] Шака состоял всего из 4-х батальонов его полка, 2-х батарей и 6 сотен казаков. Генерал Тергукасов начал отступление, отправив вперед несчастные семьи жителей со всем их имуществом; затем двинулся сам с главными силами ночью, приказав полковнику ф[он] Шаку оставаться на месте, поддерживая огни по всему обширному биваку, создавая иллюзию для противника стоянки на месте ночлега всего корпуса Тергукасова.

Оба старших начальника простились друг с другом, причем г. Тергукасов объявил ф[он] Шаку, что он должен умереть на месте со всем арьергардом, удерживая турок, пока не получит собственноручную записку г. Тергукасова «отходить», предоставляя ему тогда самому выйти из огня, как сможет.