Разведывательная деятельность офицеров российского Генерального штаба на восточных окраинах империи во второй половине XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

Николаевская империя вся была основана и держалась на диктате военной силы – вспомним известные строки о «жандарме Европы», – выступая в европейской политике с грацией слона в посудной лавке, расплачиваясь за это долгие годы ненавистью польского и венгерского народов, одновременно заботливо пестуя «больного человека Европы» исходя из более чем умозрительного принципа самодержавной солидарности, чтобы потом и устроить этому мнимо больному под горячую руку синопское побоище. Но тут уж европейское сообщество вмешалось и на время ограничило имперские притязания по воздвижению креста на Айя-Софии.

Благородное стремление освободить братьев-болгар от османского ига при Александре II было густо замешано на попытке решить внутренние проблемы страны, консолилировав народ, общество и власть, указав «великую общую идею», о которой мечтал еще Николай I. Беда в том, что купленная дорогой ценой победа немедленно вскружила головы, породив стремление высокомерно указывать «братушкам», что и как им надлежит делать, фактически претендуя командовать целым народом по-военному. Эпизод приема болгарской делегации М.Д. Скобелевым, чему невольно стал свидетелем Л.К. Артамонов, достаточно характерен в этом отноошении.

Апокрифический лозунг следующего, внешне миролюбивого царствования, сколько-де у России союзников, до сих пор с упоением цитируемый ура-патриотами всех мастей, говорит сам за себя. Это до какого же ничтожества должна была при военной империи дойти дипломатия, традиционно считающаяся инструментом кропотливого выстраивания международных отношений, чтобы полагать, что только «силовые структуры» могут считаться истинными союзниками России! Логическим следствием такого подхода при потомках и преемниках вождей военной империи, периодически меняющей окраску, стала постепенная изоляция страны на международной арене, усугублявшаяся по мере умаления культурного уровня помянутых вождей.

Пора, наконец, понять, что силой друзей и союзников не приобретают – они привлекаются превосходством в культуре и цивилизованности нации, мнящей себя имперской. Иначе мы так и будем обижаться на вчерашних соседей, удивляясь, почему это они не в восторге от нашей великой культуры минувших эпох, и почему это они Толстому и Достоевскому предпочитают мерседесы и Макдональдсы. Дело нут не в них, дело в нас сегодняшних. Ведь было же время, когда восточные народы стремились под российский скипетр, как это описывает Л.К. Артамонов. Понятно, почему туркменские племена тянулись к российской цивилизации, предпочитая ее типично восточной персидской деспотии, да и сами персидские сановники с восторгом ностальгировали по петербургской светской жизни, стремясь хотя бы внешне обставить свой быт по-европейски.

Прав ли был К.П. Победоносцев, обронивший: «Россия – ледяная пустыня, по которой ходит лихой человек»[197]? Думается, все-таки, что нет, и это питает известный оптимизм, поскольку на более чем тысячи страницах воспоминаний Л.К. Артамонова мы не найдем и следа такого человека, но не менее реально современное запустение многих исторических областей городов и деревень России, истощившей свои духовные и материальные силы, обслуживая химеру возможности удержаться на исторической сцене только благодаря военному превосходству.

Настала, по моему глубокому убеждению, пора собирать камни: сохранение и приумножение населения России, ее интеллектуального и культурного уровня, как и уровня жизни, должно, наконец, стать не отвлеченной идеей, а практической целью деятельности любого российского правительства, независимо от его политической ориентации, вкусов и пристрастий.

Вообще же, «Моя автобиография» Л.К. Артамонова есть настоящий гимн человечности. Простой, нерассуждающей о высоких смыслах человечности, побуждающей человека подать милостыню нуждающемуся, погасить долги находящегося в стесненных обстоятельствах, накормить, напоить, предоставить кров и ночлег страннику. Эта простота, не та, которая хуже воровства, а истинная простота чистого сердцем как-то незаметно у нас утратилась за полтора столетия господства разнокалиберных политических теорий и манипуляций не слишком чистых на руку политиков. Есть чему поучиться, таким образом у предков. Как мне кажется, после прочтения мемуаров Л.К. Артамонова, наша национальная идея на ближайшие несколько веков должна формулироваться так: «Образование, свобода, человечность!»