Разведывательная служба Третьего рейха. Секретные операции нацистской внешней разведки

Сначала в Варшаве оценили присылаемые им материалы отличными, и его руководство было довольно. Но по мере того как доставляемая информация становилась все более важной и поразительной, у его начальства зародились подозрения. Информация была слишком хороша, чтобы быть правдивой, и руководство пришло к выводу, что немецкая разведка «скармливает» Сосновскому ложные сведения. А когда он в конечном счете привез в Варшаву два чемодана, полные чрезвычайно важных документов, его начальство отказалось признать их достоверность и сказало ему, что немцы его одурачили, однако позволило продать эти материалы другим разведкам; во Втором бюро признали их важность и купили часть. В покупке приняла участие и британская разведка. За дальнейшую информацию Сосновскому были предложены большие деньги, и, лишь когда он был арестован, в Варшаве поняли свою ошибку. Но тогда было уже поздно.

За арестом шпионской сети последовал судебный процесс. Фрейлейн фон Б. и фрейлейн фон Н. получили смертный приговор. Прошение о смягчении их приговора было отклонено Гитлером. Приговор был приведен в исполнение, и они умерли, сохранив в своих сердцах любовь к Сосновскому.

Одна из светских женщин, с которой Сосновский также затеял интрижку, отреагировала совершенно иначе. Она была владелицей небольшого магазина элегантных шляп в западной части Берлина. Так как ее причастность к этому делу была незначительной, контрразведка попросила суд отделить ее дело от дел других обвиняемых и прекратить против нее судопроизводство. Мы понимали, что можем ее использовать. Этой женщине было указано, что судебное разбирательство по ее делу можно возобновить в любое время, если она откажется сотрудничать. Но эта мера предосторожности оказалась излишней. Когда ей была открыта правда и она узнала, к своему глубокому удивлению, о суде и судьбе двух ее подруг, ее былая привязанность превратилась в лютую ненависть к Сосновскому, и она приняла решение самым жестоким образом отомстить польской разведке. Следуя нашим указаниям, она продолжила работать на поляков, которые после тщательной проверки приняли ее назад на свою службу. Она стала одной из наших самых ценных и надежных сотрудниц и предала в наши руки по меньшей мере десятерых польских агентов. Сам Сосновский был обменян на нескольких наших агентов, арестованных поляками.

В результате этого дела Генеральный штаб Германии был вынужден перестроить свои планы, и у нас ушло значительное время на то, чтобы оправиться от этой неудачи.

Глава 6 Вторжение в Польшу

Радиозаговор в Гливице. — В спецпоезде Гиммлера. — Его критика моих донесений. — Приезд Гитлера на фронт. — Варшава в руинах. — Контрразведывательные действия в Руре. — Еще одна польская шпионская сеть

26 августа 1939 г. на Берлин навалилась гнетущая жара. Днем позвонил доктор Мельхорн и спросил, буду ли я свободен в тот вечер. Он хотел срочно поговорить со мной по личному вопросу и не считал разумным звонить мне на службу. В восемь часов вечера мы встретились в небольшом укромном ресторане. На самом деле эта встреча проходила в месте, полностью находившемся под контролем моего контрразведывательного отдела, и от повара до главного официанта весь персонал ресторана был специально отобранными агентами, находившимися у меня на службе.

Я сразу же заметил, что Мельхорн глубоко встревожен и подавлен. Но я не стал засыпать его вопросами, а дал ему время. Он ничего не говорил, пока мы ужинали, и я терпеливо ждал.

После ужина мы проехали по Западному Берлину. В то время Берлин был красивым городом, находившимся в зените своего могущества и богатства. Броские и элегантные витрины магазинов, ослепительная смесь разноцветных вывесок, бесконечные потоки машин, шумные толпы людей — все это было частью веселой и активной мирной жизни.

Я собирался отвезти Мельхорна в маленький бар и искал парковочное место, когда он попросил меня не останавливаться и ехать дальше. Он сказал, что ему нужен свежий воздух, и хотел побыть вдали от толпы. Поэтому мы отправились к Ванзее — озеру, находящемуся между Берлином и Потсдамом. Там я припарковал машину, и мы вышли из нее и начали свою прогулку. Вскоре Мельхорн расслабился и заговорил, но говорил он словно больше с самим собой, а не со мной. Время от времени с озера налетал свежий ветер и шумел в листве старых деревьев. Потом снова наступала тишина, и звучал только голос моего друга. Он говорил быстро резкими, отрывочными фразами почти без пауз: «Будет война. Ее больше нельзя предотвратить. Гитлер уже давно принял это решение. Все готово. Даже если западные державы или Польша в последнюю минуту пойдут на соглашательство, даже если заступится Италия, это не изменит основной план Гитлера. Самое большее — это может означать небольшую отсрочку, и все».