Развеянные чары

– Известно мне, – продолжал секретарь, – что в той яшмовой шкатулке хранилось величайшее сокровище небесного двора, а открыть шкатулку можно лишь по разрешению либо творца Первозданного хаоса, либо Небесной девы Сюаньнюй, либо же по повелению самого Яшмового владыки. Как же ты, волосатая тварь, сумел вскрыть ее?

– Сначала у меня и в самом деле ничего не получалось, – отвечал Юань-гун, – но, когда я искренне помолился моей наставнице, Небесной деве Сюаньнюй, и пообещал ей всегда оставаться верным учению и не творить зла, шкатулка открылась сама собой. Не открылась бы – я бы ее так и оставил. Не звать же каменотеса на помощь. Знай я заранее, что небесный устав так строг, ни за что не стал бы его нарушать! К тому же наставница Сюаньнюй, вместо того чтобы мне помешать, толкнула меня на это преступление! Раньше я возмущался, бывало, что в мире людей из-за какой-то ничтожной бумажки человека могут судить, но что на Небесах меня сочтут злодеем за то, что я с добрыми намерениями заглянул в какую-то маленькую книжонку, и осудят на смерть, даже не дав раскаяться, такого я, признаться, не ожидал.

При этих словах секретарь Ми Хэн внезапно помрачнел. Ему вспомнилось, как, еще живя на земле, он оказался виновным в глазах Лю Бяо – и все из-за подметного письмеца Сунь Цэ. Ми Хэн был добрым и прямодушным, взволнованность и искренность Юань-гуна, его слезы растрогали секретаря, и, не выдержав, он обратился к повелителю звезд Северного Ковша:

– Юань-гун говорит вполне справедливо. К тому же он и в самом деле ученик Небесной девы Сюаньнюй. Не возьмете ли вы на себя труд, повелитель, вместе со мной доложить о его деле Яшмовому владыке, после чего, возможно, последует высочайший указ, дозволяющий этой волосатой твари праведной жизнью искупить вину.

– Юань-гун у вас в подчинении, потому я всецело полагаюсь на ваше решение, – отвечал повелитель звезд Северного Ковша. – Но поскольку все небесные духи знают об этом суде, хорошо бы, дабы их успокоить, составить предварительно какую-нибудь бумагу с объяснением обстоятельств данного дела.

– Вы совершенно правы, повелитель, – поддакнул Ми Хэн и приказал подать Юань-гуну кисть и бумагу.

Юань-гун смекнул, что секретарь старается избавить его от кары, и с радостью принял кисть и принялся писать:

Показание.

Я – Юань-гун, возраста неизвестного, проживал на горе Заоблачных снов в пещере Белых облаков, где и постигал даосское учение. За мое рвение в учебе Небесная дева Сюаньнюй представила меня Яшмовому владыке. Он милостиво пожаловал мне титул повелителя пещеры Белых облаков, назначил хранителем секретных книг Девяти небес, а также чиновником палаты Литературных сокровищ. За долгие годы службы мною не было допущено ни одного нарушения. Но вот недавно все праведники Девяти небес отправились к матушке Сиванму на Персиковый пир, а меня не взяли с собой, как недостойного. Тогда я, от расстройства позабыв про небесные милости, решил заглянуть в тайные книги.

Дважды я пытался открыть шкатулку, но не смог. Тогда я обратился с мольбой к Небесной деве Сюаньнюй, и она помогла мне. В шкатулке лежала книга, я заглянул в нее и тотчас понял, что если постигну суть ее, то смогу прослыть святым в мире людей. Я был уверен, что на Небесах нет тайн, и потому высек текст на каменных стенах пещеры Белых облаков. Ни корыстных помыслов, ни дурных намерений у меня не было.

Если мне будет даровано прощение – клянусь сохранить этот текст в тайне от людей. И пусть Небо меня покарает, а Земля уничтожит за нарушение клятвы.

Все, что я написал, – совершенная правда.

Повелитель звезд Северного Ковша пробежал глазами бумагу и усмехнулся:

– Прочтешь этакое – и, чего доброго, подумаешь, что эта тварь чиста всем телом своим!