Развязанные узлы

Энрикетта опаздывала, и Джеронимо принялся наблюдать. Что дело нечисто, он понял быстро.

Когда чертили что-то на земле… тут не видно, мало ли чего?

А вот когда подводили опоенных чем-то людей и их там раскладывали, когда появилась старуха – на вид ну чистая ведьма, – мужик в маске козла с рогами… судя по оскалу, козел был плотоядный. Да и сопровождение – человек пять таких… мордоворотов. Такие прирежут, как скотину, им что свинью заколоть, что муху убить, что человека прихлопнуть – все едино.

Последняя женщина, правда, Джеронимо понравилась.

Такая… сисястая, фигуристая, волосы золотые, лицо…

Да, эданна Франческа уже давно не закрывала лицо. А зачем? Раз сошло, два… и на сотый сойдет!

Ан нет… на этот раз свидетель у черной мессы был. Даже два.

Сцену расправы с Энрикеттой Джеронимо наблюдал, засунув в рот яблоко. И укусив его что было силы.

А то ж!

Иначе бы точно выдал себя криком, стоном, шумом… Телом он словно закаменел, а вот голос…

Хотелось закричать, кинуться вниз… нельзя, нельзя… Вместо этого парень дождался, когда все закончилось и «козел» увел бабу, накинув на нее плащ.

Ведьма ушла сама, мужики пока остались, прибирать тела… это им еще на какое-то время. А Джеронимо тихо-тихо, змейкой, выскользнул из сарая. И помчался со всех ног.

К городским воротам.

Туда, где в караулке стоял сейчас на посту его дядя. Джеронимо-то был на побегушках у стражников, а освободится место – сам пойдет туда же…

Но сейчас ему было не до места.

Надо успеть.

Рассказать…

А еще на утреннюю службу успеть бы. Мерзость-то какая… может, лучше не в стражники, а в монастырь?

* * *

Когда Джеронимо с ошалевшими глазами забарабанил в калитку, его дядя, Лука Дикарло, сначала парня и не узнал. Белый весь, трясется… волосы – полуседые!

В пятнадцать-то лет!

Весь в сене, словно его черти по сеновалу мордой возили, глаза выпучены, руки трясутся…

Хорошо, в караулке вино было. Паршивое, но крепкое.

Зима уж, пока на посту стоишь – заледенеешь, а так пару глотков сделал – и жизнь всяко веселее.

Джеронимо хватил стакан, продышался – и заговорил. Тут уж и у Луки волосы дыбом встали. Если парень такое увидел…

Десятник долго не раздумывал. Отрядил гонца к старшему – и взял Джеронимо за плечо.

– Покажешь? Куда, что… пока эти твари не ушли?!

Джеронимо закивал. Да-да, он все покажет…

И шесть человек, вооруженных арбалетами, отправились в ночную темноту. Где-то там, не так далеко, были нелюди. И люди собирались на них поохотиться. Кстати, Лука тоже пошел с ними. Все ж его племянник… родная кровь.

Досталось парню.

* * *

Забегая вперед – охота не удалась.

Пентаграмму уже уничтожили, следы… так, кое-что осталось. Сатанисты рассчитывали, что через пару дней тут никто и ничего не заметит. Зима же… дождик пройдет, снегом метнет… ну и кто увидит, что здесь кровь пролилась?

Так что убирали не очень тщательно.

А вот тела сложили в телегу.

Их собирались продать лекарям.

Да, вот такой запредельный цинизм, не просто убить, но и после смерти не дать покоя… Даже если бы несчастных бродяг и Энрикетту скинули в канаву, их бы там нашли. Пусть похоронили бы в общей могиле – собственно, во рву для нищих, – но была бы служба. И молитва, и падре, и даже крест, хоть и один на всех. Но подручные жреца нашли себе заработок.

Они продавали тела лекарям, которые разрезали трупы и изучали, как устроен человек. Лекарю – польза, им – денежка, и неплохая, кстати говоря. Опять же, и никакого риска.

Так найдут – подумают, кто убил, зачем убил…

А с лекарского стола если что и выйдет… так скорее сто килограммов мясного фарша, чем человек. Да и расспросов никаких не будет. Так что… они договорились и по очереди возили тела к разным лекарям. А телега с телами… это шесть штук. И весят они прилично. И след от колес был хорошо заметен на дороге, а догнать… чего там догонять?

Телега с телами и не успела уйти.

Сатанист попытался удрать, но шесть арбалетов сделали из него нечто вроде ежика. Хорошо, конечно, и по заслугам, но… допрашивать-то было некого!

Впрочем, стражников это не смутило.

Они погрузили в телегу седьмое тело – сатаниста, – опознали Энрикетту, которая крутилась при страже, даря многих своей благосклонностью в надежде на замужество, и отправились в город.

Да… их ждала нелегкая ночь и тяжелый день, но…

О таком надо было докладывать начальству. Опять же, могут и награду какую дать… это ж не их дело? И участок не их, пригород по другому ведомству, а они пошли и нашли…

Десятник схватился за голову.

Потом его жест повторили и комиссар, и куча разных чиновников, и градоправитель…

Но хватайся не хватайся… О таком надо докладывать. И незамедлительно. А то…

А то есть хороший шанс стать восьмым в той самой телеге, которая сейчас стояла рядом с караулкой как вещественное доказательство. Вот где жуть-то жуткая…

* * *

Завтрак при дворе – это целая церемония.

Кто и как сидит, что и за чем подавать… И – да! – их величества на завтраке обычно присутствуют. Правда, в этот раз вид у них был сонный, хотя и по разным причинам.

Филиппо себя плоховато чувствовал из-за снотворного.