Развязанные узлы

Первым в спальню вошел Филиппо Четвертый. Вслед за ним – Филиппо Третий, кардинал, еще кто-то из придворных… Адриенна не приглядывалась к лицам.

Филиппо Четвертый молча подошел к кровати и опустился на нее, рядом с Адриенной. Та случайно коснулась его руки – и вздрогнула.

Адриенна была ледяной, а он – невероятно горячим. Впрочем, думать об этом было некогда: кардинал начал читать молитву о даровании плодородия этому браку.

Все остальные так же благочестиво забормотали вслед за ним.

Закончив молитву, кардинал первым вышел вон. За ним потянулись остальные придворные… Филиппо Третий задержался.

– Сын. Ты помнишь.

Сын помнил.

– Адриенна. – Взгляд глаза в глаза. – Все будет хорошо.

Почему-то Адриенну это тоже не слишком утешило. Но и выбора не было.

Дверь захлопнулась.

Молодожены остались одни в спальне.

* * *

Филиппо упал поверх одеяла, раскинув руки в стороны. Словно сломался в какой-то момент…

Адриенна протянула руку вперед, но инстинкт остановил.

Нельзя!

Это слово она услышала так отчетливо, словно его кто-то шепнул на ухо.

Нельзя сейчас его жалеть, нельзя поддерживать, нельзя показать, что ты видела его слабость.

Не простит.

И она продолжала молча сидеть в кровати, пока Филиппо не перевернулся, не поглядел на нее.

– Моя дражайшая супруга…

– Мой супруг и повелитель, – спокойно отозвалась Адриенна.

В голосе мужа звучала ирония. А вот ей нельзя показывать страх или злость. Просто нельзя.

– Не стоит забывать об этом.

Адриенна промолчала.

Забудешь тут! Как же!

Медный крестик был единственным источником тепла в окружающем мире. Все остальное было холодом, и болью, и…

Филиппо откинул с супруги одеяло. Оценил фигуру взглядом знатока, кивнул.

Что ж…

Слишком худощава, и стати такой нет, как у Франчески. Объяснить ему, что эданна тоже не сразу приобрела свои объемы, а Адриенна и вовсе приобретет их только после рождения ребенка, а то и позже, было некому. Так что сравнение вышло не в пользу супруги.

Но все же она вполне привлекательна.

Белая кожа, тонкая талия, небольшая грудь…

Вот еще эти гадкие черные волосы… но такие не осветлишь. Угольно-черная грива. Волны волос падают ниже пояса, вьются, спадают крупными кольцами, ползут по белой рубашке, словно змеи…

Под сильными пальцами тонкий шелк разошелся в стороны, и его высочество толкнул Адриенну на спину.

– Лежи так.

Адриенна и лежала.

Лежала, словно статуя, когда чужие руки исследовали ее тело, лежала, когда раздвинули ей ноги, лежала…

Даже когда боль разорвала мир, она почти не плакала. Только вскрикнула – и тут же обмякла.

Филиппо мерно двигался, стараясь не думать ни о чем. Угрызения совести?

Он не был груб с женой. Не больше обычного… ну… подумаешь – девственница! И чего так дергаться?

Закончив, он откатился в сторону и посмотрел в лицо Адриенны.

Девушка просто лежала. Смотрела в потолок, не моргала, не двигалась… на простыне виднелись ярко-красные пятна…

Совсем уж сволочью его высочество не был. И кольнуло его сильно.

Адриенна даже не плакала. Так, пара слезинок проскочила… Филиппо стало еще неприятнее. Ческа рыдала красиво. А эта…

Словно и не человек, а мраморная статуя. Но…

Девчонка же совсем. Сопливая…

Филиппо укрыл супругу одеялом. Потом подумал и погладил по волосам.

– Тихо, тихо…

Адриенна дернулась от его прикосновения.

– Не бойся. Сегодня больше ничего не будет.

Сегодня. В том-то и дело, что сегодня.

Адриенна судорожно сжала в ладони медный крестик. И на секунду приразжались когти… словно на шаг отступил ледяной холод, сжимающий сердце.

Словно где-то там, вдалеке, Лоренцо вспомнил о ней.

– Я… прости.

Больше у нее ничего не выговаривалось. Да и за что просить прощения?

Но чутье подсказывало, что это – единственное, что сейчас нужно. Только это.

Филиппо смутился. Взял Адриенну за свободную руку.

– Ну… тише, тише, детка. Ты это… я понимаю, что больно. В первый раз у всех так.

– П‑правда?

– Правда. – Филиппо стало окончательно стыдно. Все же девушка… может, Ческе тоже так было в первый раз… а ее никто не утешал и не успокаивал…

Филиппо погладил черные волосы. Нет, блондинки ему нравятся определенно больше. Но можно и потерпеть немного. Ради наследников.

– Потом будет легче. Обещаю.

Адриенна еще раз всхлипнула. Чутье говорило молчать, и не прогадало. Филиппо опять погладил ее по волосам, прижал к себе.

– Мне это тоже не нравится. Но выбора у нас нет… я надеюсь, ты быстро забеременеешь.

– Мне до семнадцати лет нельзя…

– Я помню. Поэтому пока тебя трогать не буду, обещаю.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Адриенна.

Было больно. И кровь, она чувствовала, еще идет.

– Я буду просто приходить, будем спать в одной кровати. Может, и ты ко мне привыкнешь, и я к тебе.

– Я… постараюсь.

Филиппо опять кольнула совесть.

– Как ты себя чувствуешь?

– Кровь идет. Может, есть какая-то простыня?.. Я кровать испачкаю…

Филиппо честно поискал, но, кроме купального полотенца, ничего не нашел. Помог Адриенне поудобнее его пристроить, испытывая откровенную неловкость, и забрался обратно в кровать.

– Вот так… ты сможешь заплетать волосы в косу?

– Да.