Развилка (СИ)

Чекисты устроили на Козлова засаду, и когда он в очередной раз появился на пасеке, все тот же сотрудник НКВД Беспалов выстрелил в него и снова не промазал. Никита Анисимович погиб сразу, но рядом была Полина, и она стала отстреливаться. Первым выстрелом убила предателя-пасечника. Вторым одного из чекистов, который не успел залечь. А третью пулю послала в тело уже мертвого отца. Все по уговору партизан - в плен не сдаваться, если рана тяжелая или нет уверенности, что погиб, свои обязаны добить.

Тело мертвого атамана привезли в станицу Подгорная. Там его фотографировали, а затем Козлову отрезали голову. Ее отвезли в станицу Отрадная, где она три дня простояла на почте, чтобы все видели - мертв Никита Анисимович, советская власть его победила. После чего голову заспиртовали и отправили в Москву. А тело казака после издевательств и глумлений выволокли на берег реки рядом со станицей Подгорная, облили бензином и подожгли. Целиком оно не сгорело и местные мальчишки-пастухи тем же вечером при помощи сердобольной казачки его похоронили.

Отец погиб и Полина, не зная, что делать дальше и ради чего жить, пошла в Безстрашную. Она решила сдаться, но члены станичного Совета, увидев ее с винтовкой на плече, повыпрыгивали в окна и разбежались. Полина зашла в здание Совета и стала ждать. Никто не появлялся и, оставив винтовку и бурку, девушка ушла из станицы.

Когда появились чекисты, в погоню за Полиной направили группу. Большевики не надеялись ее отыскать, но девушка не пряталась. Она находилась возле ручья и мыла голову. Сдалась добровольно и, как мать, сгинула в Армавирской тюрьме.

Степан Дзюба появился в Безстрашной через три дня. Подходил к концу 1930-й год. Он смог узнать новости и едва не попался чекистам. В одиночку напасть на тюрьму казак не мог и стал искать помощников. Но таковых не отыскалось, и когда он узнал, что Полины, скорее всего, уже нет в живых, Степан пошел бродить по белу свету и, в конце концов, оказался в Ростове. По мере сил вредил большевикам. Особенно в 32-м году, когда коммунисты давили восстание в Тихорецкой. И все эти годы ждал своего часа.

Такая вот история и после этого кто-то скажет, что с большевиками можно жить в мире? Нет. Наверное, не выйдет...

На темной улочке появились два человека. Это были Сахно и Дзюба. Я подозвал их и спросил:

- Ну как?

Ответил Степан:

- Порядок, командир. Воры на месте. Вся банда Егорши Чирика.

- Гуляют?

- Да, - Дзюба кивнул. - Самое время их накрыть. Они в подвале дома, обжили его. Никого не боятся, двери открыты. Охранников снаружи всего двое, убрать легко, обычные наглые босяки. А потом войдем и всех повяжем. Если не получится, сразу начнем отстрел. Медлить не надо, а то дверь закроют, придется ее ломать - это лишний шум и воры успеют подготовиться к обороне.

- Ты прав, Степан, - согласился я с ним и посмотрел на Сахно: - Ваня, собирай казаков. Через пять минут начинаем. Главаря надо взять живьем.

Сахно нырнул в темноту и словно растворился в ней, а я смахнул с лица дождевые капли и поинтересовался у Степана:

- Ты этого Егоршу хорошо знаешь?

Дзюба ответил сразу:

- Три года в его банде был.

- И что, серьезный вор?

- Серьезный. Хотя на показ ничего не делает. Не любит дешевых понтов и старается свои дела проворачивать тихо.

- Если придется в него стрелять, рука не дрогнет?

- Обижаешь, командир. Кто он, а кто я? Это же вор. На нем кровь, разбои и грабежи. А мы казаки и находимся на родной земле. Если свое что-то создаем, он и подобные ему люди нам не нужны. Порядок должен быть на казачьей земле.

- Правильно мыслишь, Степан.

- Я знаю. - В его голосе появилась легкая усмешка, все-таки он старше меня, а я его поучаю, но затем он добавил: - У Егорши, кстати, есть казна. Как сейчас, не знаю, а раньше он при себе солидные средства держал и несколько тайников имел.

- Общак? - уточнил я.

- Нет. Его личная копилка. Он хоть и вор, но мечты у него, словно у аристократа, собрать побольше ценного и свалить заграницу.

- Это хорошо. Нам его копилка пригодится, сдадим начальству.

- А может...

Степан запнулся и я понимал, что он хотел сказать. Зачем сдавать добычу Тихоновскому, если можно прибрать все ценное себе? Честно говоря, я и сам об этом думал. Однако решил не наглеть. Всему свой черед. Будет возможность не делиться с начальниками, приберем трофеи себе. А сейчас в операции задействовано тринадцать человек, хоть один, но проболтается. Да и главарь, которого я обещал отдать Тихоновскому, наверняка, расскажет, что в его казне было и сколько в городе тайников. Следовательно, рисковать не стоит.

- Никаких "может", Степан, - сказал я казаку и добавил: - Не сейчас.

- Понял тебя, командир.