Развилка (СИ)

- Это хорошо, - Сталин взял со стола трубку, повертел ее в ладони и продолжил: - Командующий Сталинградским фронтом генерал-лейтенант Гордов не справился со своими обязанностями и не оправдал наших ожиданий. Поэтому ми найдем для него иное дело, а Сталинградский фронт будет разделен на два, как это было в сорок втором году. Непосредственно Сталинградский и Юго-Восточный. Ви примете Юго-Восточный. С формированием штаба вам помогут, товарищ Влясов. Резервы получите. Однако учтите - ми ждем от вас активных действий, а не пассивной обороны на левом берегу Волги. Тревожьте немцев, дергайте их и не давайте врагу покоя. Отвлеките на себя хотя бы часть сил с Московского и Кавказского направления.

- Слушаюсь, товарищ Сталин, - Власов коротко кивнул.

На этом, как таковое, ночное совещание для Андрея Андреевича было окончено. Ворошилов остался за столом хозяина, а Шапошников и Власов направились в Генеральный штаб.

51.

Новочеркасск. 28.03.1943.

Вечер. Я вошел во двор городской базы и краем глаза заметил Сахно, который стоял рядом с воротами, держался в тени и курил:

- Андрей! - окликнул он меня.

- Чего? - я посмотрел на него.

- Алейник пришел, тебя ждет. Меня из дома на холод выгнал, собака злая. Говорит - нечего в тепле отсиживаться, один охранник обязан находиться снаружи. А у нас как раз смена.

- Где он?

- У тебя в кабинете.

- Будь он неладен, - прошептал я себе под нос и направился в дом.

Тихоновский умчался на Кубань, зачем и почему, он не объяснял. Иванов заседал в комиссии по распределению пленных казаков и постоянно находился в Ростове. Единственным нашим начальником оставался Иван Сергеевич Алейник и за минувший месяц он надоел мне так, что я стал испытывать к нему антипатию. Видеть его уже не мог. Впрочем, не только я, но и казаки моей группы. А причина простая - он очень дотошный и постоянно пытался нас контролировать.

Раньше как было? Иванов и Тихоновский занимались своими штабными делами, а про нас вспоминали, только когда мы были нужны. И нас это устраивало. Я командир. Сахно, Сотников и Дзюба командиры подгрупп, мои заместители и помощники, все держится на них. При этом одеяло на себя никто не тянул, и у нас все было по-братски. Собрались, погутарили и что-то решили. На городской базе постоянно находился один дежурный, а остальные отдыхали, как им заблагорассудится. Если выезд на полевую базу или экстренная тревога, собирались быстро, так как адреса известны, а в городе починили телефонную связь. Короче, относительная свобода, в рамках разумного, без наглости с нашей стороны.

Однако Алейнику, кроме нас заниматься было нечем, и большую часть дня он проводил с нами. Куда группа, туда и он. Мы на полигон и он за нами. У нас выходной, а он не отдыхает, сидит на нашей базе. Ладно бы так, но Алейник стал влезать во внутренние дела группы. Почему на городской базе только один дежурный, ведь тут арсенал и могут напасть партизаны, диверсанты или подпольщики? Почему во дворе дома беспорядок? Отчего нижние чины, находясь в увольнении, носят при себе не только пистолеты и холодное оружие, но и гранаты? Он, между прочим, по званию войсковой старшина (полковник), и мой непосредственный начальник, которому я обязан подчиняться. Но его мелкие придирки, с которыми приходилось мириться, уже выводили меня из себя настолько, что я стал огрызаться. Словно старый казак специально провоцировал меня и проверял на психологическую устойчивость. А он это, конечно, пресекал. Если бы ругался или пытался меня построить, чтобы знал как служить по уставу, я бы это принял как должное. Но вместо этого Алейник проводил воспитательные беседы и постоянно меня поучал, будто он по-прежнему учитель, а я его ученик. И это злило меня еще больше.

"Скорей бы Тихоновский вернулся, - подумал я, входя в дом. - Может тогда Алейник исчезнет?"

Миновав второго дежурного, который сидел за столом и чистил пистолет, я кивнул ему и прошел в свою комнату.

Алейник был здесь. Он сидел в МОЕМ кресле. За МОИМ столом. И читал МОЮ книгу, мемуары казачьего полковника Федора Елисеева о боях на Кавказском фронте во время Первой Мировой войны.

Вот еще один момент, который меня задевал за живое. Алейник мог спокойно входить в помещение, которое я считал своим кабинетом, и брать со стола все, что на нем находилось. Это как? Так быть не должно. Но на мои замечания он не обращал внимания, отмахивался или начинал лекцию по офицерской этике казаков, которые все братья и у нас все общее, кроме женщин. Мол, если открыто помещение, входи и бери чужое. Особенно если ты старше по возрасту и чину. Демагог. Что-что, а говорил он красиво. Этого не отнять - умеет лапшу на уши вешать.

- Добрый вечер, Иван Сергеевич, - поприветствовал я его и присел напротив Алейника.

- Здравствуй, Андрей, - он кивнул, положил книгу на стол и добавил: - Занятное чтиво Федя написал, интересно читать.

- А вы знакомы с автором?

- Да, - он снова кивнул. - Не далее как пару месяцев назад получил от него весточку.

- Так он жив?

- А чего ему сделается? Крепкий казак. Воюет.

- И где? В каком полку? С ним можно увидеться?