Развилка (СИ)

Немцы ударили и практически сразу закрепились на окраинах Москвы. Авиация и артиллерия обрушили на советские войска, которые закрепились в жилых кварталах, бомбы и снаряды. А хорошо обученная немецкая пехота, которая шла под прикрытием танков и бронетранспортеров, рвалась к центру города. Однако прошел день. За ним другой. А дальше пригородов продвинуться не удалось. Русские сопротивлялись отчаянно и тоже бросали в мясорубку новые резервы. А когда они не могли удержаться и были вынуждены отступать, коммунисты спускались в метро и взрывали за собой все, что только можно, и ничего не жалели.

Битва за Москву шла без остановок и перерывов, днем и ночью. Никого из генералов, что германских, что советских, не волновали оказавшиеся под огнем гражданские люди и памятники архитектуры. Кругом взрывы и пожары, множество убитых и еще больше раненых. Ожесточение обеих сторон нарастало, и вскоре они перестали брать пленных. В небе ежедневно происходили воздушные сражения и вниз летели сбитые самолеты. Потери никто не считал и дивизии, которые входили в город с разных концов, растворялись в нем и исчезали.

Остатки 8-й танковой дивизии пришлось вывести из объятого огнем города на шестой день боев. Не считая артиллеристов и служб снабжения, которые находились в тылу, в ней осталось триста сорок пять солдат и семь офицеров. Остальные, включая командира дивизии, погибли или находились в госпиталях. Вслед за ней из Москвы вывели 19-ю танковую и 14-ю моторизованную дивизии. Однако на смену им пришли другие соединения Вермахта, которые ворвались в город по Рублевскому и Можайскому шоссе.

Наступление продолжалось. Немецкие войска, которые были более маневренны, чем Красная армия, завязли в городских боях. Отступить уже нельзя - этого никто не поймет, ни солдаты, ни Берлин. Фон Бок это понимал и постоянно жалел, что не решился на фланговый охват Москвы. Но этого уже не исправить. Красная армия укрепила свои позиции на севере и юге от столицы. Их прорыв может обойтись еще дороже, чем штурм Москвы и фон Бок продолжал давить.

Немцы превосходили советские войска по авиации, артиллерии и танкам. Это сказывалось и, наконец, произошло то, чего так давно ждали в Берлине. Немецкие солдаты ворвались на Красную площадь и водрузили флаги Третьего Рейха на развалинах Кремля. Однако фон Бока это не радовало. Потери его войск только в битве за Москву перевалили за пятьдесят тысяч убитыми и в полтора раза больше ранеными. В тыл выведены семь обескровленных дивизий, еще девять находятся в самом городе, а русские продолжают контролировать треть Москвы. Битва не окончена, она в самом разгаре, а резервы практически исчерпаны. Вскоре эйфория от захвата Кремля спадет и командующему группы армий "Центр" придется оправдываться перед Генштабом и правительством за похоронки.

Вот о чем думал Федор фон Бок, оставшись в одиночестве, и он решил, что необходимо в очередной раз попросить у Генерального штаба подкреплений. Пусть даже за счет своих соседей. Группа армий "Юг" под командованием Герда фон Рундштедта, скорее всего, ничего не даст, так как удачно завершила ликвидацию нескольких котлов и очень хорошо продвигается по Украине. А вот группа армий "Север" под командованием Вильгельма Риттера фон Лееба, которая так и не проломила оборону Красной армии под Ленинградом и с огромным трудом медленно движется вперед, могла бы временно остановиться и выделить ему еще пару дивизий. Да и вообще, где поддержка русских, которые готовы сражаться против большевиков? Где этот самый генерал Трухин, который хотел биться против кровавого тирана Сталина? Где белоэмигранты, украинские, белорусские и прибалтийские националисты? Пора бы уже им сделать свой вклад в общее дело борьбы с большевиками. И этот вопрос следовало в очередной раз поднять. Слишком много пролито немецкой крови, а до победы еще далеко.

15.

Могилев. 29.11.1941.

Поиском и поимкой оставшихся советских десантников из отряда "Белорусский патриот" занималась полиция, местные жители и добровольцы из русских военнопленных. А 102-й Донской казачий полк прибыл в Могилев, служба покатилась своим чередом, и за минувший месяц произошло несколько событий, о которых стоило бы рассказать.

30 октября состоялись похороны казаков, которые погибли в бою с советскими десантниками. Наши первые потери, друзья и товарищи. Ровно в десять часов утра полк был построен на плацу, и помимо казаков собралось много местных жителей, которые встали за спинами воинов. На плац вынесли украшенные цветами и венками закрытые гробы, а затем к ним вышел старейший казак полка, пятидесятилетний Кузьма Никифорович Белогрудов. Он человек уважаемый, рожак станицы Каргальская, потерял в подвалах НКВД двух братьев и четырех сыновей, двенадцать лет провел в лагерях и не сломался. Железный казачина. И он, молча, положил на каждый гроб казачью папаху, поклонился павшим и встал под знамя.

На плацу воцарилась тишина и только еле слышно всхлипывали бабы. Казаки ждали слов командира. Он должен был произнести речь, и Кононов высказался: