Развилка (СИ)

Так было в самом начале войны, когда Вермахт еще не понес огромных потерь и не наступили холода. Однако фюрер погиб. Его кресло занял Мартин Борман. Не идеолог и оратор, а хитрый, жесткий и циничный управленец. Для него на первом месте эффективность. Поэтому речи оголтелых нацистов слегка стихли и отношение к народам СССР, а так же к военнопленным, изменилось в лучшую сторону. Пока незначительно. Но чиновники Имперского министерства оккупированных восточных территорий и лояльные к русским германские генералы надеялись, что-то с этого выгадать - получить дармовую рабочую силу и дополнительных солдат на фронте. Вот потому Лейббранд прибыл в Хаммельбург и разговаривал с Трухиным. Не с белоэмигрантом, который жаждал реванша (что думают белогвардейские генералы он уже знал), а с кадровым советским офицером и русским дворянином...

- Господин генерал, - решив, что Трухин ему подходит, прервал свое молчание Лейббрандт, - не все, что вы сказали, мне нравится. Однако в ваших словах есть здравое зерно, и я приглашаю вас отправиться со мной в Берлин.

- И что я там буду делать?

- Вы поможете мне подготовить документ, который определит отношение Германии к добровольцам из числа русских военнопленных, готовых служить на благо Третьего Рейха.

Трухин поднялся, машинально оправил гимнастерку без знаков различия и кивнул:

- Я готов. Когда отправляемся?

Лейббранд тоже встал и ответил:

- Немедленно.

3.

Смоленская область. 17.08.1941.

Седьмой день пробираемся к своим. Группа небольшая, всего девять человек. Оружие и документы сохранили - это главное. Боеприпасов почти не осталось, у меня три обоймы на карабин, нож и граната, а у остальных хуже. Провиант закончился еще вчера. Так что тоска. Сидим в лесу и не можем перейти дорогу, которая буквально забита немецкими войсками. Фрицы прорвали оборону нашей дивизии, расчленили ее и рвутся на восток. А мы чувствуем свое бессилие, скрипим зубами и ждем наступления темноты. Если удача улыбнется, пересечем дорогу и двинемся дальше. Сил осталось немного, но они еще есть, на один рывок хватит.

Я покосился на старшину Захарова, который расположился неподалеку, закутался в кусок брезента и дремал. Если бы не он, пропали бы мы - все бойцы нашей группы. Признаюсь, когда мы отошли от подбитого танка и немцы ворвались в траншеи, я растерялся. Поэтому, скорее всего, отстреливался бы до последнего патрона и погиб "смертью храбрых". Но погибнуть дело не хитрое - говорит старшина, - нужно выжить и продолжать бой, чтобы убивать врагов. Такая позиция мне нравится гораздо больше, чем "стоять насмерть и ни шагу назад". Ведь что я видел в своей жизни? Кроме детдома и завода ничего. Даже девушки не было. Целоваться с девчонками целовался, но дальше этого дело не шло, хотя на лицо не рябой и статью вышел. Просто ждал чистой и светлой любви, как в книгах, да и некогда было. За день у станка так намаешься, что к вечеру еле ноги передвигаешь, и вместо отдыха идешь на дополнительные занятия, чтобы получить новые знания, или на комсомольское собрание. Ладно. Это уже в прошлом. Вот закончится война, все наладится. Конечно, если я ее переживу...

Прерывая мои размышления, из кустарника буквально вывалился взволнованный Жора Садчиков, минометчик, который стоял в дозоре.

- Там... - он указал в сторону дороги и задохнулся.

Старшина моментально вскочил, подхватил автомат, подошел к Садчикову и поторопил его:

- Говори! Что случилось?!

Жора набрал полную грудь воздуха и ответил:

- Авдеев с Исмаиловым ушли!

- Как?! - старшина оскалился, словно волк.

- Я за дорогой наблюдал... Они мимо прошли... Окликнул их... А они убежали... Смотрю... Дальше на дорогу выскочили, оружие бросили и руки подняли... Немцы их окружили и они в нашу сторону стали указывать...

- Суки! - Захаров ногой откинул в сторону крупный сучок, который валялся на траве, и прошипел: - Предатели!

Остальные бойцы нашей группы сгрудились вокруг старшины и Садчикова.

- Что делать? - спросил кто-то.

- Уйдем в болото, - Захаров указал на север. - Там спрячемся. До наступления темноты три-четыре часа осталось, продержимся.

В болото, так в болото. С опытным Иванычем никто не спорил и, путая следы, мы двинулись к болоту.

Погони не было. Мы немцев пока не интересовали или они собирали поисковую группу. И пока шли, я размышлял о причинах, которые побудили Исмаилова и Авдеева сдаться.

Кавказца я не знал, он из другого батальона, прибился к нам уже в лесу. А вот Серега Авдеев... Как же так? Мы же с ним полгода бок о бок. Крепкий парень, комсомолец, потомственный рабочий из Тулы. Мне казалось, что я его знаю, а выходит, что нет. С гнильцой оказался Авдеев, предал Родину и переметнулся к врагу.

До болота добрались быстро. Выломали несколько длинных крепких палок и вошли в воду. Впереди старшина. Я замыкающий.