Развилка (СИ)

Фрицы держались кучкой и не разбредались. Для нас это идеально и когда они подошли вплотную, старшина заорал:

- Бей их!

Как обычно, Захаров был первым. Он оказался среди немцев и быстро заработал ножом. Я последовал за ним. Поднялся, метнулся вперед и оказался лицом к лицу с мордастым румяным фрицем. Он смотрел на меня с недоумением и не понимал, откуда я появился и что происходит, а я не медлил. Как учил старшина, резко ударил его клинком в живот и сразу потянул его обратно. Немец открыл рот, и я нанес второй удар, по горлу.

Захлебываясь кровью, фриц стал медленно оседать, но я на него уже не смотрел. На Захарова насели сразу двое и один из них попытался поднять автомат. Но я был за его спиной и, запрыгнув на плечи немца, левой рукой зацепился за его лицо, а правой ударил противника в грудь. Клинок вошел в тело фрица легко, и он практически сразу упал. Я вместе с ним и нож остался в теле противника.

Поднимаюсь. Глядь, а передо мной еще один немец. В руке у него пистолет, ствол которого был нацелен на меня. Однако выстрелить он не успел. Рядом находился Садчиков, без ножа, но с саперной лопаткой, и боец рубанул его по черепу, который не выдержал удара и характерно хрустнул.

Этот фриц был последним. У нас без потерь, только синяки и пара порезов. А враги вот они. Шесть трупов.

- Собираем оружие! - отдал команду старшина, и мы бросились врассыпную, кто к телам, кто к мотоциклам.

В процессе сбора появилась идея - оседлать технику и рвануть к линии фронта на колесах, с ветерком. Но от нее отказались, слишком безрассудно. Поэтому собрали оружие, шесть автоматов, пистолет и два пулемета, прокололи мотоциклам шины, а затем в очередной раз ушли под прикрытие леса. Надо сказать, вовремя, потому что мотоциклисты оказались авангардом моторизованного батальона.

Еще один день был позади. Мы выжили и нанесли врагу урон, добыли еду и оружие. Война продолжалась, и настроение бойцов заметно приподнялось. А утром на нас вышел крупный отряд отступающих советских войск во главе с командирами, и наша группа вошла в состав сводной стрелковой роты.

4.

Смоленская область. 24.08.1941.

Захаров был бледен. Он лежал на свежем сене в просторном крестьянском амбаре и что-то шептал.

Я наклонился к нему и услышал:

- Пи-и-ть...

Вода неподалеку, бадейка с ковшиком, и я дал ему напиться. Старшина сделал пару больших жадных глотков, немного оклемался и посмотрел на меня:

- Что... Андрий... плохи мои дела?

- Ничего страшного, - ответил я. - Врач сказал, будешь жить. Тебе осколками ногу располосовало. Он их вытащил, но кровопотеря серьезная. Отлежаться надо и силы восстановить.

- Мы где?

- Хутор какой-то.

- Меня здесь оставят?

- Да.

- Плохо... Если немцы набредут... в плен попадем...

- Местные селяне обещали тебя и других раненых спрятать, тут лесок неподалеку.

- Не обманут?

- Не знаю.

- Автомат мой... где?

- Разбит осколками, бросили.

- А документы?

- У селян.

- Пистолет оставь...

- Уже. Он у тебя в вещмешке.

- Добрэ... - он немного помолчал, сглотнул слюну и добавил: - Я виноват перед тобой... Андрий... Ты уж прости меня...

- О чем ты, Иваныч? В чем вина?

- Сложно говорить...

- Вот и помолчи.

- Нет... Нужно сказать... Не знаю, увидимся ли снова... А я к тебе прикипел... Ты меня послушай... и прости... если сможешь...

- Говори, Иваныч, - понимая, что мне его не переубедить, согласился я.

- В общем... Это из-за меня ты сиротой стал... Когда зимой тридцать второго года станицу Уманскую выселяли, я там был... Твоего отца звали Семеном... верно?

- Ты же знаешь, я Андрей Семенович.

- Это... я его шлепнул... Мы казаков из хат выгоняли... В зиму... на мороз... с дитями малыми... чтобы гнать к вагонам и в Сибирь отправлять... Многие сопротивлялись... Он тоже... Одного активиста кинжалом зарезал... и бойца ранил... Тут я... батька твой прыгнул... и пулю схлопотал... Я его из винтаря... В упор...

- А это точно он?

- Не сумлевайся... Я бумаги подписывал по делу... Запомнил хорошо... Семен Михайлович Погиба... казак... И потом еще наш командир говорил, что сына надо в Краснодар отправить... Мол, родственников не осталось... Помню это... Сколько лет прошло, а не позабыл... Это первый человек, которого я... прикончил...

- И зачем ты мне это говоришь?

- Душу облегчить хочу... Не зря нас судьба свела... Такое редко бывает... Не просто так... Я когда понял с кем она меня столкнула... сразу все скумекал... Должен повиниться... Обязан... Прости, Андрий...

- Бог простит, Иваныч, - сам не понимая почему, я помянул Бога, хотя в детдоме меня приучили, что его нет.

- Добрэ... Мне даже легче стало...

В амбар заглянул один из бойцов нашей роты и позвал меня:

- Андрей, пора уходить!

Боец исчез, а я посмотрел на старшину, поднялся и сказал:

- Бывай, Иваныч.

- Прощай... - выдохнул он и закрыл глаза.