Развилка (СИ)

Второе - на просьбу командования группы "Центр", которая была поддержана Генштабом, отправить на Московское направление две пехотные дивизии: переформированную и воссозданную 1-ю, а так же новую 5-ю. Возражать все равно бессмысленно - просьба немцев равносильна приказу и выступить против, значит взбунтоваться.

Третье - передать под командование Управления Казачьих Формирований полки 2-й казачьей кавалерийской дивизии и разрешить полковнику (уже полковнику) Кононову развернуть свой 102-й Донской казачий полк в бригаду.

Военный совет длился три часа. А после его окончания генерал Трухин встретился с народом, который ждал его возле штаба, и главнокомандующий с удовольствием фотографировался с местными жителями и детьми. После чего он отправился на аэродром и его кортеж был обстрелян советскими диверсантами. Засада была устроена грамотно, на одной из улочек на окраине города. Пять машин в хлам, их посекли из пулеметов и автоматов. Погибло полтора десятка штабных офицеров, двадцать солдат охраны и несколько горожан, которые попали под огонь случайно. Но сам Трухин уцелел и отделался ранением в плечо.

33.

Святой Крест. 15.07.1942.

В Святой Крест, бывший Буденновск, которому вернули прежнее название, я въехал после полудня. Машина, которую мне выдали в штабе Казачьих Формирований, потрепанный советский ГАЗ М-1 "эмка", часто ломалась, дороги были разбиты, и водитель, пожилой урядник Семенов, постоянно бухтел и выражал свое недовольство. Это напрягало, и я одергивал его. Он на время затихал, а потом снова начинал проклинать дорогу, автомобиль и немцев на блокпостах, которые нас тормозили. Надоел. Настолько, что хотелось вытащить его из машины, затащить в кусты и дать по морде. Однако приходилось себя сдерживать. Свой человек - казак. А на своих, тем более старших по возрасту, бросаться с кулаками нельзя. Это против всех казачьих правил, заветов и адатов. Стычки между казаками случались, не без этого. Но гораздо реже, чем в других частях РОА, Вермахта или Красной армии, и каждое подобное происшествие служило поводом для сбора казачьего круга той части, в которой оно произошло.

Нам, мне, Сахно и Сотникову, дали задачу отвезти во фронтовые части проекты Конституции Доно-Кавказского Союза и некоторые сопутствующие документы. Можно было выбрать, куда отправиться, и я решил посетить Особую бригаду генерала Шкуро. Она находилась в районе Святого Креста, готовилась к продвижению на Кавказ, в сторону Пятигорска, и со мной никто не спорил. Сахно выехал в 1-ю казачью дивизию. Она действовала под Великокняжеской (Пролетарском) и Сальском, обеспечивая прикрытие правого фланга ударной бронетанковой группировки, рвущейся к Сталинграду. А Сотников помчался в 102-й Донской полк, который вместе с немецкими горными стрелками находился в Абхазии и Сочи.

Наконец, мы с урядником добрались до места. Штаб бригады я нашел быстро, он находился в центре города. Однако здесь никого из главных командиров не оказалось. Полки, во главе со своим легендарным атаманом, уже выдвинулись к фронту. В Святом Кресте оставались только штабные работники, отдельные сотни и тыловые службы, которые готовились к переезду и маршу. Мне они не нужны. Продолжать движение на ночь глядя не хотелось, тем более, что автомобилю требовался ремонт. Офицеры штаба обещали помочь, обеспечить урядника Семенова запчастями. А мне посоветовали отдохнуть у родственника. Оказалось, дядька Кондрат здесь, он неподалеку, и я его навестил. В общем-то, ради него и выбрал поездку в Особую бригаду.

Старший Погиба квартировал в ста метрах от штаба, в добротном каменном доме дореволюционной постройки. Во дворе хорошо вооруженные казаки, сразу видно, что бывалые и подготовлены не хуже диверсантов "Фалширма". Я был в казачьей справе, которая сохранилась еще со времени службы в полку Кононова. Назвал себя и меня сразу провели в дом.

Дядька Кондрат сидел в просторном зале, за накрытым столом. Лицо серое, словно он долго болел или сильно вымотался. Перед ним бутылка водки и уже наполненный гранчак, граненый стакан. А напротив него средних лет подтянутый казачина в черкеске. Они о чем-то разговаривали, но, увидев меня, замолчали.

Взгляд старшего родственника скользнул по мне, а потом он с развязностью, которая присутствует у всех выпивших людей на ранней стадии опьянения, слегка улыбнулся и спросил:

- Андрей, ты что ли?

- Он самый, - я снял папаху, рукавом гимнастерки смахнул со лба пот и кивнул ему: - Здрав будь, дядька.

- Присаживайся, - кивком он указал на свободный стул, а затем посмотрел на казака в черкеске и представил меня: - Это племяш мой, Андрей Погиба. Детдомовский. Раньше за красногадов воевал. Потом у Кононова в полку служил.

Казак в черкеске повернулся ко мне и назвал себя:

- Сотник Беспалов, Отдельная Особая горная сотня.

- Хорунжий Погиба, офицер по особым поручениям при штабе Казачьих Формирований.

Мы с Беспаловым пожали руки, я присел и дядька усмехнулся:

- Растешь, племяш. Давно при штабе?

- Пять дней.

- А до того, где был?

- А ты не знаешь?

- Нет, я тебя из вида потерял.