Развитие интуиции

Будущие матери становятся довольно придирчивы к условиям, в которых протекает беременность и рождается ребенок: обычно они требуют какую-то особенную еду или удобства, что окружающим может показаться капризом. Точно так же писатели и художники, согласно собственным убеждениям, иногда выдвигают требования или устанавливают собственные правила, чтобы почувствовать себя защищенными и создать условия для проявления интуиции. Например, писательница Перл Бак не могла работать, если на столе не стояла ваза с живыми цветами, а за окном не было пейзажа Новой Англии. А Жан-Поль Сартр ненавидел провинциальные пейзажи, ему нужно было видеть кирпичные стены и трубы парижских улиц. Киплинг утверждал, что простым карандашом не может написать ничего стоящего. Поэт Шиллер любил складывать себе на стол подпорченные яблоки, уверяя, что их запах стимулирует творческие способности. Уолтер Де Ла Мар, Зигмунд Фрейд и Стивен Спендер, а также многие другие, когда писали, курили сигарету за сигаретой. Коллективный мозговой штурм очень полезен, в нем рождается масса новых идей, однако для более глубокого проникновения в суть и для использования интуиции нужны другие условия – чаще всего требуется уединение и отсутствие любого рода давления. Томас Карлайл пытался построить звуконепроницаемую комнату. Ральф Эмерсон уходил из дома и поселялся в гостинице на период работы. Мне удается сделать трехмесячный объем работы за две недели, проведенные в моем домике на пляже в Новой Зеландии.

Однако не только неблагоприятные внешние условия могут снижать творческие способности. Если что-то угрожает нашей системе убеждений – например, какой-то неожиданный вывод, сделанный из безобидной на первый взгляд цепочки мыслей, – мы можем остановить интуицию или размышление. То, что вначале было интересной задачей, по мере того как мы вникаем в нее все глубже и глубже, становится чем-то совершенно иным – неугодным способом представить наш образ жизни или образ мыслей. Чем более основательны наши убеждения относительно нас самих или относительно нашего положения в обществе, тем сложнее их пересмотреть. Иногда подобная вялость ума целиком и полностью оправданна: нельзя просто взять и полностью перестроить «чертоги разума». Если вам предложить, скажем, передвинуть мебель в комнате, вы можете согласиться и попробовать. Однако если вам кто-нибудь скажет, что дом будет смотреться гораздо лучше, если передвинуть его вместе с фундаментом на пару метров вправо, то, скорее всего, вы будете сильно возражать. То же касается и фундамента, который заложен в основе наших знаний.

Эфраим Фишбайн из Тель-Авивского университета по этому поводу прокомментировал инертность науки, однако этот же принцип можно применить к обычным умственным способностям, которые мы применяем ежедневно.

«Если ученый сформулировал определенную гипотезу, он сделал это не случайно: гипотеза соответствует его общим взглядам в данной предметной области, принципам изложения проблемы, форме познания и методам исследования. Конечно, он очень заботится о том, чтобы сохранить свое изначальное толкование проблемы, и не только ради репутации, которая, безусловно, тоже очень важна, но в основном потому, что именно эта гипотеза наилучшим образом вписывается в его убеждения. Он не захочет отказываться от нее, так как, отвергнув, будет вынужден пересмотреть полностью все свое мировоззрение»{67}.

Таким образом, мы пришли к выводу, который изложен в высказывании немецкого физика Макса Планка: новая научная истина торжествует совсем не потому, что ее противники признают свою неправоту, – просто ее оппоненты со временем вымирают.