«…Я просто знаю. Я стараюсь не думать о проблеме, потому что решение уже, как правило, найдено внутри меня, и когда приходит время, если ты доверяешь себе, то просто знаешь ответ… Есть часть меня, о которой я даже не знала до недавнего времени, – это инстинкт, интуиция или что-то еще. Она оберегает меня. Она связана с проницательностью и восприятием. Я просто прислушиваюсь к тому, что происходит внутри меня, и знаю, что делать… чую сердцем. Сердце – мой самый преданный друг, оно никогда не предаст, не обманет и не отвернется от меня».
Это крайне важное и долгожданное открытие. Но у некоторых женщин оно сопровождалось чрезмерной реакцией, они пренебрегали тщательно продуманной информацией, при этом мнение внутреннего голоса воспринималось как единственно правильное и надежное, потому что соответствовало внутреннему позыву. Если появляется чувство, что «так правильно», значит, «неправильного» уже быть не может, и если вас постигнут сомнения, то это будет считаться неуважением или нарушением внутренней гармонии. Чувство, что вы сами являетесь полноценным субъектом познания, настолько драгоценно и при этом непрочно, что его источник нужно защищать от любых возможных угроз, реальных или мнимых. Чувство
«…Это вовсе не означает, что женщины ознакомились с логикой и теорией как инструментами познания, но не отдали им предпочтения. У них лишь есть неопределенное и непроверенное предубеждение против режима познания, который, как им кажется, бесчувственен и не свойственен женщинам, к тому же неблагоприятно сказывается на способности чувствовать. Такое антирациональное отношение главным образом присуще женщинам в период субъективизма. Они ценят интуицию как безопасный и более плодотворный подход в поиске истины».
Для некоторых женщин такое отношение может стать настолько же высокомерным и оскорбительным, как и то, которое они с таким трудом отрицают.
«Некоторые женщины… упрямо склонялись к своим убеждениям и не желали рассматривать альтернативные представления. Несмотря на то что они считали себя заботливыми и щедрыми, на самом деле они могли быть раздражительными и пренебрежительно относиться к суждениям других людей. Сталкиваясь с мнением оппонентов, они с легкостью использовали ненормативную лексику, говоря: “Какой бред!”… Находясь в состоянии войны с начальством или органами власти, эти женщины били противника его же оружием, переходя на словесные оскорбления. В школе, как и в жизни, они отвергали мнение других людей и не позволяли влиять на себя, используя разные приемы: они прогоняли от себя людей, заглушали криком их слова, унижали или хамили».