Развитие личности

Отсутствие у психопата в этих (каких-то, в зависимости от формы) «точках» страха и интереса – удивительно для любого «нормального» («формально здорового») человека. Впрочем, чтобы испытать это удивление, нужно увидеть Другого, а не собственные проекции, и слышать не то, что он говорит (так как он, как в сущности и все мы, пользуется в изложении «безразмерными» понятиями, «размер» при этом не уточняя, поскольку для уточнения ему придется прибегнуть к другим «безразмерным» понятиям, что ничуть не прояснит запутанности ситуации), но видеть то, как он себя ведет. Однако в этом смысле невротики не менее «удивительны», и здесь эта «удивительность» куда более осязаема (более «понятна», хотя и удивляет порой своей вычурностью), поскольку, в отличие от психопатов, невротики отличаются не столько генетической основой своих дисфункций, сколько собственно условно-рефлекторной.

В анамнезе у пациента с невротическими судорогами мы найдем указание, например, на повышенное внутричерепное давление в детстве и страх от посещения врачей, а также различные объемные, по крупицам собранные знания об эпилепсии; в анамнезе пациента со страхом сердечного приступа мы также можем найти детский страх, связанный с подозрением педиатров на порок сердца, или страх, вызванный неверной интерпретацией данных своего медицинского исследования или внезапной смертью кого-нибудь из родственников от «сердечного приступа», и т. д. и т. п. Когда эти страхи оказываются спровоцированы вегетативной тахикардией или ощущениями «перебоев в работе сердца», каким-нибудь мышечным спазмом и т. п., которые развились на фоне сексуальной неудовлетворенности, любых форм насилия, неразрешимой ситуации, ощущения отсутствия точки опоры и других подобных обстоятельств, то возникновение очерченного невротического симптома практически неизбежно.

Таким образом, при тщательном клиническом анализе любого невротика всегда можно определить те «точки», где у него наблюдается локальное усиление инстинкта самосохранения, то есть чувств страха и соответственно интереса. При этом если невроз развился от ситуации непосредственной «угрозы инстинктам самосохранения»,[289] как говорит Э. Кречмер, то эти условно-рефлекторные «точки» усиленного инстинкта самосохранения, как правило, лежат, что называется, «на поверхности». В тех же случаях, когда «реактивное душевное расстройство основано на половых комплексах»,[290] то определить их оказывается значительно труднее; еще труднее увидеть их причинную роль в формировании «симптома», предоставляемого на суд специалиста в качестве «основной проблемы». Впрочем, если владеть достаточным уровнем психологических знаний и использовать все тот же прием, то есть видеть в другом человеке – Другого, то и эта задача оказывается вполне разрешимой.

Собственно психотические расстройства (как правило) отличить от кризисов развития личности нетрудно. Кроме общеизвестных симптоматических комплексов необходимо отметить и специфическое функционирование инстинкта сохранения у данного контингента больных. При шизофрении мы сталкиваемся с генерализованным ослаблением этого основополагающего инстинкта, причем, например, наличие «параноидных структур» не должно вводить нас в заблуждение, поскольку здесь обостряется не сам инстинкт самосохранения, но только, можно сказать, его «интеллектуальный эквивалент» (неадекватность, состояние выраженного несоответствия актуальным требованиям среды, к которым приводит психотическое расстройство, с полной очевидностью свидетельствует о том или ином виде измененности («извращения») инстинкта самосохранения).

Собственно инстинкт самосохранения проявляется четко очерченной группой психических и, главное, – физиологических реакций (прежде всего – реакцией вегетативной нервной системы и характерным мышечным напряжением). У психотиков мы этого не наблюдаем, они скорее напоминают артистов из театра детской самодеятельности, которые изображают реакции страха, причем таковыми, какими они им кажутся. Они испытывают большее физическое напряжение при необходимости сообщить о своих переживаниях другому человеку (врачу), нежели от того, что на них проводятся какие-то сверхъестественные эксперименты инопланетянами. Так или иначе, но телесные, физические проявления страха абсолютно неадекватны содержанию переживаний больного, что прекрасно показал Александр Лоуэн в своей книге «Предательство тела»[291] (впрочем, на наш взгляд, нельзя согласиться с некоторыми метафизическими пассажами автора).