Развитие личности

И наконец, в-третьих, ПЗМ столь усердствует в своем внешнем контуре, что начинает все-таки замечать Других (переходная интерсубъективность), может быть, еще без особого энтузиазма, но, право, нельзя же требовать от нее всего сразу. А замечая Других, сущность (уникальная индивидуальность) ее, образно выражаясь, взывает о пощаде и буквально требует отпустить себя на волю. По понятным причинам этого не удается сделать сразу, по понятным опять же причинам данная трансформация требует внешних определенных условий (существования этих Других, готовых к индивидуальным отношениям), и по понятным же причинам личность поначалу неистово сопротивляется индивидуальным отношениям и даже их возможности, поскольку они для нее (для нее как для ПЗМ) равнозначны гибели, поскольку ощущение собственной жизненности сопряжено у ПЗМ с собственной «исключительностью», которой нет и не может быть места в индивидуальных отношениях.

Так или иначе, но брешь видна, и третий этап развития личности, как говорится, не за горами. Однако если вход на уровень ПЗМ невозможен без личностного кризиса, возникновение которого, в первую очередь, обеспечивается своеобразной пробуксовкой первичной интерсубъективности, то есть в значительной степени по «внутренним» причинам, то переход личности на уровень ВЗМ почти всегда обусловлен появлением Другого, готового к индивидуальным отношениям и не страшащегося неизбежных сложностей этого преображения; в крайнем случае должен быть хотя бы один такой «напарник» в этом предприятии, ради которого личность (ПЗМ) готова пойти на развенчание собственных мифов и идеологий (последний вариант, впрочем, сомнителен).

Читатели прежней нашей книги «Философия психологии. Начало психософии», о которых нам известно, как правило, относили себя к третьему уровню развития личности. Не было ни одного, кто бы сообщил о себе как о находящемся на первом уровне развития личности, и только несколько человек признали за собой второй уровень. Вероятно, человеку с личностью ПОМ трудно читать подобные работы, впрочем, он должен их как-то по-своему интерпретировать, так что вряд ли таковых в числе читателей книги не было вовсе. А чувство «исключительности» позволяет личности на уровне ПЗМ поспешно отнести себя к ВЗМ. Впрочем, в этой путанице нет ничего страшного, а проистекает она, по всей видимости, от непонимания сущности индивидуальных отношений, понять специфику которых можно, лишь испытав их. В книге «Индивидуальные отношения (теория и практика эмпатики)» мы попытаемся, насколько это вообще возможно и насколько это в наших силах, сформулировать критерии, позволяющие дифференцировать индивидуальные отношения, хотя и не надеемся на исчерпывающий ответ по данному вопросу. Именно они, индивидуальные отношения, в свою очередь, являются единственным достоверным критерием перехода личности на третий уровень своего развития, о котором сейчас пойдет речь.

Третий уровень развития личности (ВЗМ) характеризуется истончением внешнего контура, с одной стороны, и активизацией сущности человека, с другой. Последнее становится возможным через индивидуальные отношения, первое – посредством когнитивных «взаимозачетов», обеспечивающихся «динамичностью мировоззрения». Практически всякое утверждение в области межчеловеческих отношений, выдвинутое человеком с использованием негативных коннотаций, доведенное до своего логического конца, или опровергает его, или обращается против автора. Банальный пример – это евангельская метафора, согласно которой тот, кто видит «сучок» в глазу другого, в своем имеет «бревно», сформулирована она следующим образом: «Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?» (Лук. VI, 41). Однако же чем является данное заявление, если не констатацией наличия «сучка» (или «бревна») в глазу того, кому этот упрек адресован? Если формула данного заявления верна во всех случаях, то очевидно, что сообщающий его имеет в своем «глазу» «бревно» еще большее, чем то, что он заметил. Вместе с тем абсурдность этой ситуации не будет замечена ПЗМ, а личность, находящаяся на третьем уровне развития, может, конечно, не заметить логической двусмысленности процитированного суждения, но сама по себе данная мысль, что называется, и в голову ей прийти не может.

Иными словами, обвинения и упреки – не в стиле ВЗМ, даже указываемые ею недостатки есть не более чем аэмоциональное указание на факт, причем не факт недостатка, а на факт явления как такового. Дело, разумеется, не в том, что ВЗМ чужда осуждений и т. п., просто личность этого уровня развития теряет интерес к содержательности, но не содержательности как таковой, а содержательности, прошедшей через «чистилище» разума. Любые суждения возможны, одни не лучше других, взятые сами по себе, они идеальны, они несущественны. ВЗМ, сопричастная сущностям, так же далека от материализма, где мир расчленен с помощью разума, как и от идеализма, где мир представляется, но не является.