Развитие российской Арктики. Советский опыт в контексте современных стратегий (на материалах Крайнего Севера Урала и Западной Сибири)

П.Н. Милюков за период с 1553 по 1625 г. насчитывает до полудюжины одних только английских исследовательских экспедиций по поиску Северо-Восточного прохода[58]. Однако очень немногие из них были хотя бы отчасти результативными, – если таким результатом считать достижение устья Оби. Информация о плавании в Обскую губу в 1580-х гг. английского торговца Фрэнсиса Черри (служившего одно время переводчиком у Ивана Грозного) опирается на крайне ненадежный источник. Гораздо больше доверия вызывает сообщение Джерома Горсея о том, что плененный русскими татарский «царь Сибири Чиглик Алот» (по одной из версий, это был царевич Маметкул, плененный на Вагае около 1582 г.) сообщал ему о его соотечественниках, захваченных вместе с кораблем, артиллерией, порохом и другими припасами при попытке отправиться вверх по Оби на поиски легендарного «Катая»[59]. (В исторической литературе это известие о гибели в устье Оби западноевропейского судна с вероятностью связывают только с английской экспедицией Чарльза Джэкмена, снаряженной в 1580 г. на разведку Северо-Восточного прохода в Китай, зимовавшей на судне «Уильям» на севере Норвегии и в следующем году пропавшей без вести на пути к Оби.) Помимо англичан, путь к устью Оби прокладывали голландцы и скандинавы. Почти одновременно с сибирской экспедицией Ермака, в 1584 г., на поиски Северо-Восточного прохода в Китай морем двинулся находившийся на службе у известных промышленников Строгановых фламандец Оливер Брунель, до этого уже посещавший (и, по-видимому, неоднократно) устье Оби[60]. Три собственно голландские экспедиции под руководством Корнелиуса Ная и Виллема Баренца (1594–1597 гг.), как известно, имели пределом своего продвижения на северо-востоке берега Новой Земли.

Трудно с определенностью сказать, насколько поиски Северо-Восточного прохода заслоняли от европейцев их непосредственную заинтересованность в неконтролируемом доступе к богатствам Севера, прежде всего к пушнине и морскому зверю. Ф. Ратцель упоминает, что первая экспедиция Ная и Баренца имела на борту золотых дел мастеров и шлифовщиков алмазов, явно рассчитывая незамедлительно приступить в случае удачного прохождения Северо-Восточного прохода к обработке драгоценного индийского сырья на месте[61]. В то же время С.М. Соловьев, подробно освещая просьбы прибывшего в Москву в 1614 г. для переговоров с русским правительством (которые состоялись в полном формате в 1616–1617 гг.) английского посла, купца Джона У. Мерика, настойчиво просившего разрешения Москвы на отыскание «Обью рекой ходу в Индию и Китай», упоминает и о другой просьбе англичанина: отрядить из государевой «отчины» лопарей (саамов) для обучения морским промыслам и оленеводству англичан, уже успевших обосноваться на «новой земле» «Гирлянь», которая «пуста, людей нет, а промысел – бьют китов, моржей, берут сало и зуб морской и иного в ней угодья много, и оленей очень много»[62]. Л.С. Чекин полагает, что вновь открытая англичанами «Гирлянь» – это искаженная передача английского Greenland, хотя в действительности речь, скорее всего, идет о Шпицбергене, который летом 1614 г. англичане попытались оккупировать и колонизовать, объявив его «Новой землей короля Якова»[63].

Что касается других европейских держав, то несомненно, что со стороны соседствующего с Россией Датско-Норвежского королевства интерес к ее северным землям был по преимуществу прагматическим и определялся прежде всего возможностью развертывания там высокодоходной торговли продукцией морских промыслов. В свое время В.С. Барашкова убедительно доказала, что сведения западноевропейских путешественников о присутствии уже в середине XVI в. в норвежском Вардегусе голландских купцов (Dutchmen, по сообщению С. Барроу), прибывших для торговли с русскими, плохо согласуются с фактической монополией, которую в этом важном пункте северной торговли установили норвежские власти. Последние, в частности, в 1564 г. подвергли репрессиям антверпенских купцов, рискнувших прибыть сюда для торговли с русскими, взяв с них обещание больше не появляться в этом месте. Скорее всего, под названием Dutchmen в источниках фигурировали допущенные к северной торговле ганзейские купцы из Бергена, т. е. «немцы», а не голландцы[64].