Развлечение для магов (СИ)

Из-под руки Олонецкого, дергаясь и обессилено пытаясь пнуть его через юбки, Веденея разглядела дом, куда ее привезли.

Фасад высокого особняка сплошь зарос вьющимися розами. Сквозь стену листвы с темно-алыми бутонами, подсвеченную парой настенных фонарей, проглядывали только черные ниши окон и входного проема.

Двери дома, узловатые, точно сплетенные из голых коричневых лоз, сами распахнулись перед Олонецким.

* * *

Прислуга навстречу хозяину не вышла. И волостарь протащил задыхавшуюся Веденею по безлюдному холлу с изящными диванчиками. Следом был коридор, в конце которого Олонецкий толкнул одну из дверей. Вошел и разжал руку.

Веденея тут же осела на пол, покрытый изумрудным ковром. Дышать было трудно из-за слез, ужаса — и кома во рту. Она, глядя на магов снизу вверх, отчаянно зашмыгала носом. Но сразу опомнилась. Отвернулась и заморгала, пытаясь остановить слезы.

— Вот это я называю светской выучкой, — заявил вдруг Олонецкий, стоявший рядом. — Она задыхается, но помнит, что даже плакать надо красиво. Что шмыгать носом при мужчинах неприлично.

Затем волостарь присел перед Веденеей. Стиснул ее подбородок, надавил, заставив посмотреть на него. Велел, не оборачиваясь к князю:

— Освободи вдове рот, Игорь. Итак, госпожа Ильинская. Ваше имя? Имя вашей семьи? Почему вы так рвались ко мне и Сигвичу? Зачем раззадорили меня, но не захотели подходить к государю? А тот почему-то не увидел отсветов магии из-под вашего платья. Хотя сила венценосца по-прежнему сияет над его головой, и в зале полно магов из его охраны. Подозреваю, что именно вы стали причиной частичной слепоты государя. Что вы с ним сделали? Отвечайте, иначе я займусь тем, о чем вы грезили в бальной зале — допросом.

Округлый ком во рту Веденеи вдруг лопнул. Струйки воды брызнули изо рта фонтаном. Она даже сквозь ужас ощутила стыд, и мотнула головой, уходя от руки Олонецкого, которую тоже обдало струйками воды.

Затем Веденея кое-как поднялась на ноги, не удержавшись от всхлипа. Подумала, глядя на встававшего Олонецкого — про Мару-Ладу говорить нельзя. Об этом предупреждала и Луша, и госпожа Любослава. Храм Мары-Лады дал приют, когда ей некуда было идти. Простая благодарность обязывает молчать.

А может, именно прикосновение Мары-Лады не дало государю увидеть отсветы зеленой магии? Но говорить о богине, которой нет в списках малых богов, нельзя. Их всех могут обвинить в чем угодно — в ереси, в колдовстве против государя. Ее, госпожу Любославу, послушниц в храме…

— Ваше имя, — рявкнул Олонецкий.

Следом ухватил Веденею за плечи. Прошелся по ним ладонями, сдвигая платье. Кружево тихо затрещало.

Из-под манжет Олонецкого тут же выбились несколько ростков. Стебли изогнулись, нацелившись острыми стрелками на обнаженную кожу — там, где ее не прикрывала ткань платья.

Я не хочу видеть, что будет дальше, жалко подумала Веденея, глядя на зеленые жала. И неприлично, как-то хрипяще вздохнула. Сил отбиваться не было.

— Я жду, — сказал Олонецкий.

По карим глазам снова расплескалась зелень. Одна из стрелок острой иглой уколола ей плечо.

— Веденея, — выдохнула она. — Но поклянитесь, что никому об этом не скажете.

Одно мгновенье оба мага молчали, как-то странно глядя на нее. Потом князь Сигвич, стоявший позади Олонецкого, заморожено улыбнулся. А волостарь коротко хохотнул. И потянулся к ней, пригибая голову. Прошептал на ухо:

— Мне бы не хотелось, чтобы запах твоего сиреневого мыла смешался с запахом крови. Хотя зелень обычно любит кровь. Говори, кто ты, вдовушка. Все равно я это из тебя вытащу.

— Вы не можете так обращаться с дамами, — дрожащим голосом возразила Веденея. — Даже магам высшего круга не позволено… если это дойдет до государя…

Она осеклась.

— Мы еще в бальной зале выяснили, что ты не желаешь подходить к государю, — бросил Олонецкий, вскидывая голову. — И причину этого я тоже хочу знать.

Вторая стрелка уколола ее там, где над вырезом выступала грудь. Правда, на этот раз боль была не такой сильной.

Веденея, содрогнувшись, скосила глаза. Посмотрела на ладони Олонецкого, так не похожие на дворянские, узловатые, поросшие темными волосками — и на зеленые ростки вокруг них. Такие тонкие и слабые с виду.

— Я не вдова, — запинаясь, проговорила она. — Я опозорила свою семью. Сама отдала свою девичью силу. И меня выгнали из дома.

Надо утаить хоть имя семьи, с отчаяньем подумала Веденея. Придумать любое другое.

— Левинская, — выпалила она. — Меня зовут Веденея Левинская. Но меня выгнали, от меня отказались. Я для своей семьи теперь никто.

В этот миг у нее мелькнула одна догадка. И Веденея торопливо добавила:

— Вы ведь тоже не желаете огласки? Иначе позвали бы магов Сыскного приказа. Или доложили самому…

— Браво, госпожа Левинская, — перебил ее Сигвич. — Решили найти у нас слабое место? Не утруждайтесь, вам это не поможет. Сыскной приказ отсюда далеко, и для начала вы побеседуете с нами.

Олонецкий молча тряхнул Веденею за плечи. Уронил:

— Как ты попала на бал под чужим именем? Зачем пыталась заговорить со мной?

— И со мной, — вставил князь.