Развод

– Я был на работе! – Повысил голос  муж. – У нас там сейчас ад кромешный! А ты…

– А что я? Я ничего. Иди,  ешь, там, на плите газовой,  суп и пирог с капустой.

– А ты?

– Я уже поела.

– Врёшь. Брезгуешь за одним столом сидеть?

– Ну… За столом сидеть, не в постели лежать, можно и без справки.– Пробурчала Римма, вставая с кресла,   и ушла накрывать стол к ужину.

Поужинали, она перемыла посуду, сделала кое что по дому и собралась уже спать, когда дверь спальни открылась и Гена , подперев дверной косяк, молча стал её рассматривать.

– Закрой двери с обратной стороны!

– Может, обсудим , пока Леры нет дома? Ты не передумала разводиться? Не делай этого.

Зашёл, сел на край кровати.

– Даже, если ты не сможешь простить меня, не спеши всё рушить. Ради дочки. Сейчас у неё есть и мама, и папа, дом, стабильность. Для ребёнка важна стабильность, пойми.

Римма рассмеялась. Громко, от души.

– А ты вспоминаешь о том, что важно ребёнку, когда  падаешь в чужую постель, а? Или тогда вместо памяти работает другой орган?

– Прекрати. Никуда я уже давно не падаю. Запутался я тогда. Сначала по пьяни, потом из жалости, а потом просто бросил, ведь у меня семья.  Я знал, что догадываешься, но  ты не шумела, не протестовала…А надо было.

– Если знал,  что догадываюсь, то почему не повинился?

– Не мог. Зная твой характер, уверен был,  что потеряю тебя и дочку. Но и с чувством вины жить тяжело. Короче , капкан захлопнулся. Я не знаю , что мне делать.

– И когда же ты её бросил?

– Летом ещё.

– А с кем же ты на мотоцикле осенью на рыбалку собирался ехать?

Геннадий поднял голову вспоминая.

– Так, с ребятами мы собирались, только у меня в последний момент мотоцикл забарахлил,  и я  остался его ремонтировать.

– Нда… Не любят мотоциклы сладкого, не любят…  Это я его угостила сахаром, насыпав в бак с бензином.  Хорошо, хоть, ты его реанимировал. А то пал бы верный конь за твои грехи.

Римма виновато смотрела на мужа, ожидая реакции на своё признание.

Муж встал  с кровати, подошёл к ней  .

– Что ты сделала? Сахар – в бензин? Зачем?

– Ну… В знак протеста, протест же может быть и таким? Чтобы ты дома остался… С нами…

Гена взял её лицо в свои ладони, заглянул в глаза, покачал головой.

– Ты знаешь, что мне досталась самая ненормальная жена из всех жён  на белом свете? Что же ты ещё можешь  учудить?

И обнял, прижав к груди ту, которая вышла замуж за него по любви,  из страха потерять его  сотворила  сахарную диверсию,  от отчаяния подала на развод. Ту, которую  он больше всего боялся потерять, предав.

– Отпусти, мне дышать трудно, задушишь.

– Отпущу только, если ты пообещаешь забрать заявление на развод.

– Его не надо забирать. Помнишь, судья говорила, что надеется больше с нами не встретиться? Пускай остаётся там… на всякий случай…

– Какой такой ещё случай?

– Всякий…

 Началась игра в слова, первая ступень  любовной прелюдии, их ритуал. Словесные бои, как мелкие щепочки в костёр любви, чтобы  зажечь посильнее , чтобы горел дольше. Ведь,  когда они сгорят в нём и вознесутся к небу в экстазе, у них не останется сил на слова.