Развод и девичья фамилия

Вечером воскресенья Екатерина вернулась в особняк Воротаева и приступила к своим обязанностям. Установка — не привязываться — действовала слабо. Как можно устоять перед этими глазами и искренней, открытой и необъятной — до неба! — детской радостью? Малыши всё делали от души — проказничали, огорчались, капризничали и веселились. День был загружен по маковку. Правда, после обеда Валентина Сергеевна отправляла в детскую кого-нибудь из горничных, давая Кате полтора-два часа, чтобы спокойно поесть и прийти в себя. А по вечерам малышню брал на себя отец. Иногда он сам укладывал их и читал на ночь, Кате оставалось только проверять, как они спят.

Из комнаты внизу её переселили.

Вернее, не так — та комната осталась за Катериной, она могла там полежать или посидеть, отдыхая в одиночестве. Но спала она теперь в смежной с детской комнатке няни.

Рабочие в два дня сделали там ремонт и заменили мебель. Зачем это — Катя не очень поняла, ведь и мебель была хорошая, и в ремонте комната не нуждалась. Но раз хозяин так захотел, то её дело маленькое.

С того самого ужина при свечах Александр ни разу никак не напомнил о разговоре. Хотя нет, напомнил — сначала Валентина Сергеевна на полдня забирала её документы, а через три дня Катю в свой кабинет вызвал Александр.

Ни жива, ни мертва она поднялась наверх и постучала в дверь.

— Входите! — крикнул хозяин. — Присаживайтесь и изучайте.

Женщина опустилась на стул и вчиталась в бумаги — контракт на должность няни! Согласно ему, Катя получала более чем приличную зарплату, имела право на один выходной каждые семь дней, полный пансион и солидное выходное пособие по завершении договора. И даже медобслуживание, если таковое ей понадобится, оплачивал работодатель. Взамен она была обязана беречь и воспитывать детей, проявляя к ним чуткость и доброту, быть внимательной и добросовестной, не курить, не сквернословить при детях — будто бы она это когда-то делала! Обязанности няни и то, что недопустимо в её поведении или работе, перечислялись в контракте скрупулёзно, но всё в пределах нормы. Единственное, что царапнуло — отдельным пунктом оговаривался запрет в течение всего действия контракта на интимные отношения за пределами усадьбы. Это как понимать?

Дочитав до этой части, Катя растерянно посмотрела на сидевшего с каменным лицом Воротаева.

— У вас есть отдельная комната на первом этаже, — правильно истолковав её изумление, заговорил Александр. — Поскольку выезжать за пределы усадьбы без меня или Валентины Сергеевны вы не сможете — см. пункт 6.5 данного контракта — то я разрешаю вам в выходной день принимать у себя ваших близких. Единственное условие — им запрещено покидать пределы служебных помещений и появляться на хозяйской части дома.

Катя хлопала ресницами, пытаясь связать посещение — черт, как в тюрьме — свиданка! — сестры с мужем и племянницей и запрет на интимные отношения вне усадьбы. С кем ей эти отношения иметь, с Валеркой, что ли?? Ну и представление у Александра об их семье!!

— Извините, я не совсем понимаю. Или это вы как-то странно интерпретируете наше совместное с сестрой проживание в одной квартире? — Катя решила заранее расставить все точки над «и». — У нас не шведская семья, и я для семьи Татьяны просто сестра, тётя и свояченица.

— Даже в мыслях не держал, — тут же отозвался Воротаев. — Простите, но разве ваш муж согласится не видеться со своей женой десять лет? Я говорю о — Александр заглянул в лежащие перед ним бумаги — Павле Резине, вашем супруге.

— Павел здесь? — от ужаса Катя вскочила и тут же покачнулась. — Кто разрешил ему приехать. Вы??

Александр не ожидал, что при одном упоминании супруга, женщина побелеет, как бумага и отшатнётся от него, как от чумы. Екатерина стояла, вцепившись пальцами в угол стола, и прожигала его взглядом.

Похоже, его служащие опять не доделали свою работу до конца, предоставив ему только верхушку айсберга, и с этим он разберётся сразу же, как только успокоит перепуганную женщину.

— Екатерина, присядьте и успокойтесь! Никто никому ничего не сообщал и никуда не приглашал. Я не знаком с вашим супругом, никогда его не видел и не разговаривал с ним! Вы же сами заявили, что замужем, а из ваших документов, которые вы предоставили, чтобы мы смогли вас официально провести, как бухгалтера, я узнал имя вашего мужа. И подумал, что жестоко и неправильно разлучать вас так надолго, поэтому и внёс в договор пункт о встречах. Мне в голову не пришло, что вы так испугаетесь.

Катя перевела дух и, кивнув, мол, извинения принимаются, обессилено опустилась на стул.

— Ничего, я понимаю, это было недоразумение. Я просмотрела документ и, не считая пункта о свиданиях на вашей территории с моим мужем, согласна со всеми условиями, обязанностями, ограничениями и правами.

— Катя, можно личный вопрос? — Воротаев смотрел внимательно и с долей сочувствия.

Женщина кивнула, почувствовав, как горло перехватил спазм.

— Я так понимаю, с мужем вы не поддерживаете отношения?

Она снова кивнула.

— Как давно?

— Шесть лет, — голос прозвучал хрипло, будто она простыла.