Развод и девичья фамилия

– Иди ты к чертовой матери, Крепов! Как был кретин, так и остался! – миролюбиво сообщил Батурин, и Кира поняла, что надо открывать глаза, чтобы не наговорили чего-нибудь, за что потом будет стыдно.

Они были ее герои, ее рыцари, ее спасители, и она не хотела, чтобы ей было за них стыдно.

– Здорово, капитан! Рад видеть.

– Здравия желаю, товарищ полковник.

– Здрасти, товарищ полковник.

– Мы с тобой уж видались, Крепов.

Захрустели осколки, подходил кто-то тяжелый, большой. Кира открыла глаза и повернула голову. Почему-то пол был очень далеко от нее, так что она даже подумала, что непременно ушибется, если упадет.

Впрочем, какое это имеет значение! Теперь – как после войны – почти ничего не имеет значения.

Батурин еще раз затянулся, бросил окурок и не спеша поднялся навстречу тому, кто подходил. И второй – огромный, высоченный, бритый, в камуфляже, с ногой, перетянутой ремнями, и в перчатках с обрезанными пальцами – тоже поднялся и тоже не спеша.

– Молодец, капитан. Не забыл науку.

– Спасибо, товарищ полковник, – деревянным голосом ответил Батурин, – ваша школа.

– Моя, – согласился полковник.

У него тоже была бритая башка, грубое лицо, огромные ручищи. Сдвинутая далеко на макушку черная маска делала его менее похожим на героя фильма, чем его подчиненные, но зато он выглядел куда более человечным.

– Покури и подходи ко мне, – распорядился полковник, – все надо записать как следует. Крепов, ты тут займись.

– Слушаюсь.

– Считай, что ты сегодня второй заработал, капитан. Первый у тебя какой, я забыл?

– «Мужества».

– Ну, значит, будет два «Мужества»! Да, а мадамов почему не отправляете? Крепов, давай отправляй быстрей! Или чего с ними? Померли?

– Никак нет, товарищ полковник. Вроде живы, – пролаял в ответ невидимый Крепов, и Кира стала медленно садиться, понимая, что лежать больше никак нельзя. Ноги свешивались и не доставали до пола, спине было холодно, и наконец она поняла – почему.

Потому что главный редактор политического еженедельника «Старая площадь» Григорий Батурин после того, как перерезал глотку одному из бандитов и подстрелил второго, почему-то уложил ее на узкую гардеробную стойку.

Кретин.

– Здрасти, – сказала Кира полковнику, – спасибо вам большое.

– Пожалуйста, – любезно ответил полковник, и по его тону Кира моментально поняла, что он не так прост, как кажется, – идеальная машина для захвата и убийства, тяжелая, точная, тренированная, накачанная. У него были внимательные и очень серьезные глаза, и он рассматривал Киру как-то так, что она сразу поняла – он видит по ней что-то, что ему нужно для его работы.

Да. Работа у него – не подарок.

Давя ненавистное стекло, подошел Батурин и крепко взял Киру за плечо.

– Ну вот, – сказал он, наклонившись к ее лицу, – видишь, как бывает.

– Вижу, – согласилась Кира.

Все помолчали, стоя вокруг нее, даже полковник перестал оглядываться в ту сторону, где раньше были двери и где теперь толпились люди в форме и белых халатах.

– Если бы не ты, – сказала Кира Батурину, – мы бы все умерли. Они бы нас расстреляли.

Батурин потрепал ее по затылку. Всю жизнь она терпеть не могла этого жеста. Она думала, что он унижает ее женское достоинство.

Обеими руками она взяла его руку и прижалась лицом к ладони – ладонь была теплой и свежей, как будто он только что вымыл руки, – и поцеловала, раз и еще раз.

– Да ладно, – пробормотал Батурин.

– Я сейчас выпить найду, – пообещал его друг Креп.

– Крепов, ты особенно не расслабляйся.

– Есть не расслабляться, товарищ полковник! Да я и не для себя, я для дамы.

– То, что ты найдешь, дама все равно пить не будет. Вы как, дама? Ничего? Или медицину позвать?

– Нет, – отказалась Кира, – нет, спасибо. А… Аллочка где, ты не знаешь? Она… жива?

– Я жива.

Как по команде все посмотрели под стойку и как будто удивились, увидев там Аллочку. Она сидела на полу, в куче битого стекла и таращилась вверх, на них. Кире ее взгляд не понравился.

– Все твои… коллеги, капитан? – спросил полковник ехидно. – Так сказать, товарищи по печатному слову?

– Можно и так сказать, – согласился Батурин.

– Ладно, – сказал полковник, – заканчивайте здесь и подходите. Если этот, – кивок в сторону Крепова, – принесет выпить, рекомендую сначала понюхать и на веру ничего не принимать.

– Това-арищ полковник!

– Я хочу домой, – скороговоркой заявила снизу Аллочка, – мне нужно домой. Родители, наверное, с ума сходят. Маме нельзя волноваться. Мне нужно папе позвонить.

Кира соскочила со стойки и охнула от боли в ноге.

– Буду теперь как ты, – сказала она Батурину и присела на корточки перед Аллочкой, которая все бормотала, как в лихорадке:

– Позвонить. Мне обязательно нужно позвонить. Прямо сейчас. Маме нельзя волноваться. Они, наверное, меня потеряли. Я всегда звоню, когда прихожу на работу, и сегодня должна была позвонить, а вот не позвонила. Мама сегодня улетает в Париж. У отца там переговоры, а он терпеть не может ездить один. Они, наверное, уже улетели. Рейс в девять сорок. Они не знали, что я… что у меня…