Развод. Я все еще люблю (СИ)

— Да, красиво! И удобно! — констатирует Зойка. — Слушай, муж, а я тоже такие обои хочу! Глянь, какие розы!

— Мы ведь уже выбрали васильки…

— Ну Костя! Васильки давай в спальню, а розы в гостиную!

Дима рассказывал мне, что у Грачей ремонт немного затягивается, но они уже переехали. Зоя настояла. С работы ушла, чтобы бытом заняться.

— Надь, давай чайник ставь, — Дима забирает у меня дочку.

Я с тревогой наблюдаю, как он держит двоих детей сразу.

— Я не уроню! — строго чеканит, заметив в моих глазах смятение.

— Я помогу, — кивает Костя и принимает Сережку.

Наши мужчины уходят в детскую, я щелкаю кнопку на чайнике, сажусь за стол.

— Ну, как ты? — начинает Зоя вполголоса.

— Нормально, — поднимаю плечами и взгляд отвожу.

Нервная дрожь прокатывается по позвоночнику.

Дима так старается отгородить меня от проблем с Лебедевой, что ничего толком о ней не говорит. А мне до ужаса страшно…

— Надь, что не так? — подруга прочитывает мое состояние и пытливо смотрит на меня.

Закрываю глаза обреченно и прикладываю прохладные ладони к горячим щекам.

— Алина… — вздыхаю шумно.

— А что она?

— Скоро родит. Дима так трепетно относится к Танечке и Сережке, что… я боюсь. Вдруг он увидит ребенка Алины и его молнией ударит осознание.

— Осознание чего?

— Вдруг проснутся какие-то чувства, Зой? Я знаю, что Алину ждет суд и тюрьма. Но… а если Дима ее пожалеет? Вдруг…

— Я тебя понимаю, Надя, — чеканит Зоя и расправляет плечи. — Но мы не узнаем этого, пока Алина не родит. Уже скоро. Потерпи.

56. Бесконечно…

— Ну, как тебе новая ванна с джакузи? — шепчет Дима, оторвавшись от телефона.

— Это рай на земле! — вытираю волосы полотенцем и заглядываю в кроватку к Танечке.

— Спят. Сережка просыпался, я его покормил.

— Значит, скоро Танюшка проснется, — присаживаюсь на край кровати и внимательно смотрю на мужа.

Столько всего пережили вместе… через столько всего прошли. Хочется верить, что Алина — наше последнее испытание.

— Ложись, Наденька. Если Танюшка проснется, я сам к ней встану, — радует меня Дима.

— Да ладно уж. Я привыкла не высыпаться.

— На этой кровати невозможно не выспаться, — смеется.

— Дим, — задерживаю дыхание на секунду. — Что дальше?

Если сейчас не поговорим, я так и буду изводить себя переживаниями.

— А что дальше? — переспрашивает с невозмутимым видом.

— Ну… Лебедева скоро родит. Ты собираешься подавать в суд?

Чувствую, как мурашки ползут по обнаженным плечам, словно скользкие холодные змеи. Кусают изнутри в самое сердце ядовитыми клыками и отравляют меня.

— Надь, это не твои заботы. У тебя есть дети. Занимайся ими! — отвечает как-то отстраненно.

— Я боюсь, Дим…

Дыхание перехватывает, а кончики пальцев холодеют.

— Чего ты боишься, родная?

— Что ты… и она… вы… боже! — вздыхаю. — Я боюсь, что ты меня опять обманешь!

Рогов кривится. Затем прикрывает веки и издает тихий стон, откинувшись головой на подушку.

— Я знаю, Надя, что тебе не просто доверять мне. Я предал тебя. Предал семью. Но скоро все закончится. Осталось потерпеть совсем немного. У меня все продумано.

— Ладно, — ложусь рядом с ним.

Муж обнимает и целует перед сном.

Мы так давно не засыпали вместе, в обнимку. С поцелуями и разговорами.

В роддоме мне этого не хватало — его объятий.

— Я люблю тебя бесконечно! — шепчет мне на ухо особым голосом.

Таю в его руках, а на лице сияет до одури счастливая улыбка, которую невозможно сдержать.

— Завтра погуляем с детьми, обещают солнышко и тепло.

— А ты на работу не поедешь?

— Нет, Надь. Какая работа, когда тебе помощь нужна с малышами. Отдохнешь пару дней после роддома, потом я оставлю себе график.

После утренних кормлений собираем малышей на их первую полноценную прогулку.

Я одеваю сына, Дима ловко справляется с дочкой.

Спускает большую коляску с двумя люльками с крыльца, принимает у меня детей по очереди.

Выходим за территорию.

Я вдыхаю полной грудью свежий воздух, пропитанный запахом мха. Птички поют. В глубине сосновых размашистых веток замечаю серую белку, перебегающую с одного дерева на другое.

На большой детской площадке гуляют мамы с малышами.

— Скоро тут школу построят, — сообщает Дима. — Можно будет детей в город не возить.

Он толкает коляску по асфальтированному тратуару, и я тихонько им любуюсь. Такой взрослый, статный, широкоплечий. С двойной коляской и двумя малышами.

Любимый. Родной.

Мой.

Муж показывает мне тихое озеро, где оборудован хороший пляж. С детьми летом тут будет классно.

Уже представляю, как придем сюда вместе с Зоей, как Сережа с Танечкой будут резвиться в маленьком надувной бассейне, а мы с подружкой болтать обо всем на свете.

— Если захочешь, можно и на территории дома сделать бассейн, — мурлычет Дима, заключая меня в свои объятия.

Прижимаюсь к нему с нежностью.

— Ты уже и так много сделал для нашей семьи.

— И хочу сделать еще, Надь. Чтобы мы были самыми счастливыми.

Осторожно целует мои губы. Наслаждается этим моментом.

И меня отпускают все переживания и опасения. Дима рядом со мной. И когда он так близко, душа к душе, мне ничего не страшно.

57. Врать до последнего

Наконец-то Алина разродилась.