Развод. Игра на выживание (СИ)

Воображение добивает меня милым семейным вечером влюбленной парочки… с моими детьми. Нет. Я просто физически этого не переживу.

Хватаю телефон.

— Да, — отвечаю яростно.

— Я хочу увидеться с Машей и Ваней. Сегодня, — слышу взбешенный голос.

— Нет, — выдыхаю.

Трусливо скидываю и лихорадочно скребу по белоснежной скатерти ногтями.

Затем снова зачем-то отвечаю.

— Не будь сукой! Это и мои дети тоже, — рычит Богдан в трубку. — Если ты не забыла.

— Хорошо, что ты это помнишь, Соболев, — со злостью кричу.

— Наши права равные. Я такой же отец, как и ты мать. Я вправе настаивать на встречах, даже если мы разводимся. Кстати, спасибо, что сообщила об этом через адвокатов.

Сжимаю ладонь до резкой боли. Хочется непременно поделиться ей с ним, как с первоисточником неприятной рези в груди.

Развод…

Господи, как мы довели до такого?!

Сердце клокочет.

Меня кидает из стороны в сторону.

Я всё понимаю… но видеть Богдана постоянно будет чудовищно больно. Сейчас хочется просто стереть наш неудачный брак из своей жизни ластиком.

Как волшебник подуть на ладонь и всё… Абракадабра…

Нет его!

Пусто…

Поэтому я жму на экран и в который раз отклоняю входящий звонок.

Поджилки трясутся. Я никогда так не делала. Никогда не относилась к мужу или к кому бы то ни было настолько пренебрежительно.

Телефон снова звенит, а я абсолютно нелогично, послушно отвечаю.

— Не смей меня сбрасывать, — холодно произносит Даня.

— А ты? А ты смеешь!

— Потому что ты чаще всего ведешь себя как истеричка.

— А ты как бесчувственное животное, — выдыхаю защищаясь.

— Что вы, Шацкие, вообще знаете о чувствах? Твой папаша — урод, каких еще поискать.

— Не смей трогать отца. Всё, что он делает — для меня.

— Для тебя? — выплевывает уничижительно.

— Да.

— Тогда держись, блд. Все держитесь. Я тебя уничтожу.

Глава 16. Яна

— Яна, будь добра, подай соль, — просит мама.

Протягиваю руку и вручаю ей солонку.

Мы обедаем на летней террасе с Олей. Мои дети играют неподалеку в саду, а племянник — тринадцатилетний Кирилл, как обычно, зависает в телефоне, вальяжно развалившись в кресле.

Погода прекрасная, но в душе непрекращающиеся ливни с грозами.

— Ты уже подписала документы на развод? — спрашивает сестра, наливая апельсиновый сок в свой стакан.

— Нет пока.

— Чего ждем?! — нахмуривает тонкие брови и стреляет многозначительным взглядом в маму. Мол, «вот посмотри, я же говорила»!

Если бы я знала ответ на заданный вопрос, то давно бы что-то сделала со своей поломанной жизнью. Папка с официальным заявлением на развод лежит в моей комнате, в верхнем ящике прикроватной тумбочки. За утро я прочла написанное раз десять, а потом трусливо спрятала туда.

Возможно, к вечеру мне удастся набраться сил… А сейчас вся моя неуверенность и пронзительная боль трансформируется в откровенную злость на сестру.

— Я сама решу, — отвечаю грубовато, пододвигая тарелку с супом, который приготовила помощница по дому.

— Яна, — предостерегающе произносит мама. — Держи себя в руках. Ты — Шацкая.

Горько усмехаюсь и откладываю ложку на стол. Есть перехотелось.

Как же меня достало это постоянное напоминание о том, кто я…

Откуда они всё про меня знают?

Отец, Богдан, мама, ещё и сестра…

— Пока я — Соболева, — поправляю упрямо. Больше для того, чтобы позлить Олю…

Она морщится так, словно в её тарелке с супом обнаружилась мертвая муха.

— Не называй эту фамилию за обедом. Меня от нее уже тошнит. Подумать только, связалась с таким уродом.

— Оля, — теперь мама осуждающе целится на сестру.

Я же зверею на глазах.

Мне словно необходим был повод, чтобы наконец-то высказать всё, что накипело за столько лет.

Мысленно вспоминаю карьер, на который ездили с Верой, и словно в глубокую пропасть оглушительно произношу то, что обязана была сказать хоть разок за время своего брака, но так и не решилась: — Закрой свой рот. Ты говоришь об отце моих детей.

— А ты не ори на меня, — её впалые от бесконечного правильного питания щеки покрываются румянцем. — Ты в жизни ничего не достигла, чтобы голос свой повышать.

— А ты достигла? — усмехаюсь.

— Девочки… — мама растерянно стреляет глазами то в одну дочь, то в другую. Это всё для нашей семьи слишком. — Вы же сестры.

— Я работаю, — цедит Оля. — Помогаю отцу в его нелегком деле. А ты на шее сидишь, ноги свесила.

— Я на ней не сижу, представь себе. У меня есть деньги.

Это действительно так. На мой счет сегодня утром поступила внушительная сумма. Богдан ничего не написал, но полагаю, так он оценил ближайшие расходы на детей, связанные с началом учебного года.

— Ахаха, наивная. Пока еще есть, — насмешливо произносит Оля, понизив голос. — Что ты будешь делать, когда они закончатся?

— То же что и все, — пожимаю плечами, — Выйду на работу.

— Куда? — усмехается. — У тебя ни образования, ни опыта. Ты всю свою жизнь потратила на этого беспородного мужика.

— Оля, хватит, — мама вскрикивает. — Остановись.

— Беспородного? — вскакиваю со стула.

Окидываю взглядом мирно качающихся на качелях детей. Обида так ударяет в кровь, что руки вмиг леденеют.

— Да, — повторяет сестра. — Мы тебе говорили, что этим все закончится. Но у тебя же великая любовь.