Развод. Игра на выживание (СИ)

Моя обида просто кричит о том, что любовь к собственному мужу слишком дорого мне обходится, при этом совершенно точно я не вижу отдачи. Даже самый ослепительный огонь гаснет, если вовремя не подбросить в него дров. А наш семейный очаг, кажется, шает и догорает.

Богдан отчаянно отклоняет голову на спинку кресла и устало прикрывает глаза.

Это позволяет мне рассмотреть его как следует. Не знаю, возможно это тактический ход, но я как заведенная с жадностью кружу взглядом по каждой части мощного тела. В вырезе рубашки видна знакомая до боли татуировка, широкие плечи напряжены. Закатанные до локтей рукава открывают сильные руки, по которым, что уж таить, я соскучилась.

У меня только два варианта: вцепиться в него или… прогнать.

— Что ты тут разлегся? — выдыхаю возмущенно, проходя к мини-бару.

Ноги противно щиплет оттого, что они наконец-то согреваются после длительной прогулки по осеннему городу, а по спине, под платьем словно на репите носятся мурашки.

Беру стакан и наливаю себе виски грамм пятьдесят. Кинув озлобленный взгляд на Богдана, который мрачно за мной наблюдает, залпом выпиваю. Не привыкла к таким крепким напиткам, да и напряжение предельное.

Жадно хватаю воздух.

Задыхаюсь оттого, как алкоголь обжигает горло, и кашляю. Как он пьёт эту гадость?!

— Где ты была? Что это был за звонок?

Оглушительно ставлю пустой стакан на журнальный стол.

— На день рождения ходила, — ядовито улыбаюсь. — К твоей подруге. Правда, меня забыли предупредить, что я нежеланный гость.

— Почему?

— Потому что мы расстались, Соболев, — яростно развожу руками, привлекая его горящий взгляд к груди. — Ты всю жизнь обвинял меня в том, что я не принимаю твоих друзей, а оказывается, я им тоже на хрен не сдалась. Вот такая вот история.

— Пздц, — качает Богдан головой и проводит по волосам ладонью. — Что произошло?

— Ничего особенного, — машу рукой. — Не вникай. Какая тебе разница, что меня в очередной раз кто-то оскорбил.

— Произошло недоразумение. Уверен, что Котовы извинятся. Я поговорю с Ярославом.

— Не утруждайся. Всё что надо, ты ему уже сказал.

Мысленно закидываю мужа тяжелыми снарядами. Обвиняю негласно.

— Я похож на балабола? — поднимает Богдан брови и усмехается.

Его мрачный сарказм никуда мне не уперся. Пусть оставит его при себе.

— Ты похож на бесчувственную скотину, Соболев, — выпаливаю дерзко.

В воздухе практически отчетливо слышен треск стакана, сжимающийся в его руке. Кажется, уровень лютой ненависти в когда-то наполненной детским смехом гостиной сейчас смоет нас с головой.

Раскидает по разным берегам. Унесет еще дальше друг от друга.

Хотя куда уж дальше, правда?!

— Это моя территория, — произношу, выходя в прихожую. — Я устала и хочу спать. Закрой за собой двери.

— Давай поговорим, — слышу за спиной тяжелые шаги.

Ускоряюсь.

— Ты выгнал меня, когда я хотела поговорить. Сейчас я тебя выгоняю.

— Ты истерила. Никого, кроме себя не слышала, — хватает за руку, когда я добираюсь до лестницы.

Его тепло проникает в кровь и пытается оживить хоть что-то, кроме разочарования.

— Ты выгнал меня из нашей квартиры, — разворачиваюсь и повторяю. Кажется, в голосе отчетливо сквозит боль и ужас.

— Я тогда разозлился. У меня тоже есть предел. Я не железный, как ты привыкла думать, — отвечает, тяжело дыша. — Но если бы ты слышала хоть кого-то кроме себя и не неслась как угорелая в такси, то обязательно бы заметила, что я почти сразу выскочил из квартиры за тобой и просил вернуться, — выговаривает, заставляя мое сердце трепетать. — Всегда так поступаешь. Я привык. Сначала истеришь, а потом, когда до тебя доходит, начинаешь закидывать звонками и угрозами.

Внутри все обрывается. Душа снова рвется в хлам.

Почему я его не слышала?

Ну, по-че-му?

Тогда ничего бы не случилось.

Почему в порыве бешенства, я не умею замирать и оглядываться по сторонам? Где взять эту чертову особенность? Как высечь её из себя?!

Как?

Вслед за изумлением приходит горькое понимание, что ничего уже не изменить. И то, что он сообщил, никак не может повлиять на уже произошедшие самые страшные минуты в моей жизни.

И абсолютно точно его не оправдывает.

А мне так хочется его оправдать…

Рассказать ему всё… Но зачем? Чтобы увидеть чертово раскаяние на лице и он вернулся просто, потому что пожалел?

Я не жертва.

Я все пережила и вынесла, поэтому забираю свою руку из захвата и спешно поднимаюсь по лестнице на второй этаж.

— Уходи, Богдан.

Он настойчиво идет за мной. Я так восхищалась его упрямством, а сейчас оно мешает и душит.

— Уходи, — кричу чуть громче.

— Уйду, когда ты объяснишь, почему подала на развод, даже не поговорив со мной? А потом орешь в трубку, что я предатель? Это я предатель?! Ты свое заявление вообще читала? Или отец постарался? Ты заявила о единоличной опеке… Хочешь, чтобы я видел Машу с Иваном только по вторникам и как болван глазел на часы, лишь бы не дай бог не нарушить решение суда?!

— Я хочу, чтобы ты ушел. Проваливай, — повторяю, как заведенная.

Босыми ногами бегу в спальню и пытаюсь закрыть дверь быстрее, чем он доберется до нее. Но не успеваю, и Богдан в последний момент мешает мне спрятаться от него.