Развод. Игра на выживание (СИ)

— Поняла, что вас не остановить, — Каролина расслабляется и усмехается. — Тогда давайте договоримся перейти на менее официальный стиль. Со мной можно на «ты».

— Спасибо, — смеюсь. — Со мной тоже.

Мы ещё немного обсуждаем предстоящую работу в центре и уже более детально — интервью с подробностями нападения. Всё это время общаемся с некоторой опаской. Как люди, которые пока недостаточно друг друга знают.

— Всегда думала, что все феминистки — это скандирующие о бодипозитиве городские сумасшедшие, — замечаю, когда мы выходим из кофейни.

Каролина громко хохочет.

— Яна, почему ты так решила?

— Не знаю, — пожимаю плечами.

— Феминизм — это, в первую очередь, свобода от предрассудков. И борьба с патриархатом, при которой мы защищаем интересы мужчин в том числе.

— А мужчины-то причём? Их как раз всё устраивает.

— Не скажи. Патриархат ведёт к полному запрету на проявление чувств у половины, принятой считаться сильной, — отвечает Каролина, открывая пассажирскую дверь автомобиля, чтобы закинуть свой рюкзак. — Ведь и мальчиков воспитывают в такой картине мира. Доказывают, что нельзя позволять себе слезы, слабость, эмоции.

— Мне кажется, так давно никто не считает, — замечаю, подумав. — Даже мой муж, имея достаточно сдержанный характер и традиционное воспитание, не стыдит нашего сына за слезы.

— Ох, Яна. Люди очень разные и в большинстве своём ведут себя так, как я сказала. Ты сама в этом убедишься, если тебе понравится работать у нас.

Попрощавшись с Каролиной, радостная усаживаюсь в машину. Еще раз осматриваю черный матовый руль и блестящую эмблему на нём. До сих пор поверить не могу, что решилась!

Отыскиваю телефон в сумке и изучаю пропущенные вызовы.

Три — от Богдана и два от Долинского.

Ого.

Первым делом набираю Соболева. Мы не общались с момента нашего расставания позавчерашним вечером, и я до сих пор помню вкус его губ.

Как же хорошо, что Богдан первый и последний, кто целовал меня в этой жизни! Не представляю, как скоро смогу решиться на подобный субботнему эксперимент.

— Ты звонил? — спрашиваю, унимая дрожь в пальцах, когда слышу хриплое «Да».

Представляю его сидящим в офисном кабинете. Серьезного, собранного или, наоборот, взъерошенного от усталости. Сердце привычно сжимается от тоски.

— Привет, Ян, — отвечает сдержанно. — Решила прокатиться?

— Следишь за мной, Соболев? — огрызаюсь и прищуриваюсь, пристально осматривая территорию парковки.

Никого!

— Ты с отцом своим переобщалась? — отвечает Богдан иронично. — У тебя сигнализация с джи — пи — эс и обратной связью. Мне пришло уведомление на мобильный.

— Ясно, — вздыхаю и растираю пальцами горящую щёку.

— Нормально всё? Надеюсь, за время твоей поездки никто не пострадал?

— Ты поглумиться позвонил? — рычу в трубку.

— Не заводись. Топливо в твоем баке на нуле. Ты в курсе?

Ищу глазами датчик на приборной панели и морщусь от собственной глупости. Почему я об этом не подумала?

— Спасибо, — раздраженно произношу.

— В двух кварталах от тебя наша заправка. Поезжай сразу туда, иначе заглохнешь прямо на дороге.

— Разберусь.

Мне вообще придется как-то самой справляться. Это осознание снова бьет по лицу и рушит весь былой восторг от встречи с Каролиной.

Оба молчим. Совсем скоро мы встретимся с Даней в суде, а сейчас общаемся как ни в чем не бывало. Интересно, он подал встречный иск? Не за этим ли звонил Долинский?

Собираюсь отключиться первой, но слышу ровный голос:

— Ян?

— Что?

— Бак слева.

— Знаю, — шиплю.

Ведёт себя, как самый умный. Словно если я женщина, то ни на что не способна. Феминизм уже не кажется мне ерундой.

Долой патриархат!

— Сказала же, разберусь.

— Ты молодец. Будь осторожнее, пожалуйста, — произносит Богдан, перед тем как отключается.

Глава 25. Яна

Всю следующую неделю мы периодически контактируем с Богданом при помощи скупых сообщений.

В основном по вопросам, касающихся наших детей, и моего нового увлечения — вождения автомобилем. Я достаточно быстро привыкаю к своей мобильности и уже через несколько дней в первый раз сама отвожу детей в школу и детский сад.

Временами, бесспорно, переживаю.

Особенно когда не успеваю перестроиться в нужный ряд и вынуждена объезжать полгорода, меняя маршрут. Или, не могу припарковаться из-за неопытности. В этом случае приходится разыскивать место подальше и попросторнее.

В целом своими успехами я довольна. Чего не скажешь об отце.

В первый раз увидев меня за рулём новенькой Тойоты, он жутко злится и пытается отобрать ключи. Потом предлагает нанять нам с детьми личного водителя на постоянку, «раз их отец не в состоянии». А когда я отказываюсь, просто машет рукой и кричит: — Делай что хочешь. Раз самая умная!

Соболев в отличие от папы нахваливает.

Иногда подсказывает, помогает. Несколько раз по вечерам напоминает быть осмотрительнее, но выставленная между нами ледяная стена так и остаётся на месте.

Ни на сантиметр не сдвигается!

С каждым днём мы с Даней становимся всё дальше. При этом наш развод, начавшийся с нелепой ссоры, всё ближе. Думаю, это вполне закономерно, но от этого не менее печально.

* * *

Мой первый рабочий день выпадает на третье октября.