Развод. Игра на выживание (СИ)

Делят детей. Пилят имущество.

Если бы каждый из них знал, насколько мне сейчас больно… А если бы Богдан знал?!

— Яна Альбертовна, — окликает меня судья.

— Да, — отзываюсь хрипло.

— К заявлению вы по каким-то причинам приложили расписку, подписанную ответчиком. По данному документу он обязуется вернуть одолженные пять миллионов Шацкому Альберту Рустамовичу. Правильно я понимаю, что это ваш отец?

— Да, — изумлённо округляю глаза.

Я знать не знала, что юристы отца что-то там прикладывали. Я вообще это заявление не читала, подписала, лишь бы меня оставили в покое.

— В рамках вашего искового заявления этот документ не играет никакой роли. Всё совместно нажитое имущество делится между супругами поровну. По поводу бизнеса. Он открывался в браке. Суд проведет оценку рыночной стоимости и определит либо сумму компенсации, либо ООО «Газснабкомплект» будет поделена на равные доли. В ином случае вам необходимо достичь соглашения до назначенной мной даты. Это понятно?

— Да.

— По данной расписке ваш отец может обратиться с отдельным исковым заявлением, — замечает женщина.

Богдан насмешливо ухмыляется, а я в эту секунду сгораю со стыда.

Он ведь всё отдал.

До копейки.

Зачем папа вообще вспомнил об этом? Позорище, — думаю я, принимая документ от судьи, которая тут же предоставляет слово стороне ответчика.

Адвокат Соболева начинает сыпать терминами и бумагами, а я всё вглядываюсь в ровный почерк Богдана на расписке и подумав, пододвигаю её к нему.

Пусть это будет смотреться как чёртов белый флаг с моей стороны.

Мне всё равно.

Изрядно наскучило вмешательство отца. Сначала в наш брак, теперь в развод. Наверное, надо было раньше пресечь эти попытки, но сейчас мы находимся на этапе, когда думать об этом бессмысленно.

Богдан не меняя положения рук, безразлично осматривает расписку и снова обращает внимание на своего адвоката. Меня демонстративно игнорирует.

Бесчувственный мужлан.

— Позвольте, я задам пару вопросов истцу, уважаемый суд, — произносит Виктор Андреевич невозмутимо.

— Пожалуйста, — кивает женщина, вновь погружаясь в бумаги.

— Яна Альбертовна, — начинает адвокат с азартным блеском в глазах. — Скажите, пожалуйста, вы работаете?

— Да, — киваю, сама не замечая, как внутри взрываются победные фанфары.

— Очень интересно. По моей информации, вы к двадцати восьми годам оставались безработной.

— Я… работаю с прошлого месяца.

— То есть, — разводит руками Луневич. — Вашего работодателя не смутили отсутствие опыта и образования?

— Возражаю, ваша честь, — говорит Долинский, резко наклоняясь. — Что за домыслы? У моей доверительницы есть справка с официального места работы. И положительная характеристика.

— Принимается, — судья кивает и обращается к Виктору Андреевичу. — К чему эти вопросы?

— Прошу прощения, — скалится адвокат хищно. — Я, конечно, исследую данные документы в материалах дела, но позвольте заметить, что наверняка супруга моего доверителя находится на испытательном сроке? — вновь поворачивается ко мне.

— Официально, да, — часто киваю.

Не понимаю, к чему он ведёт? К моей несостоятельности как матери, способной обеспечить своих детей?!

Богдан делает вид, что пропускает все это мимо ушей. Будто он вообще не здесь.

— То есть, вы не уверены, останется ли это место за вами? — продолжает допытываться Соболевский защитник.

— Уверена, что справлюсь, — чуть повышаю голос и уставляюсь на Долинского, который предостерегающе на меня смотрит.

— Вам об этом сказал работодатель? — Луневич притворно улыбается.

— Нет, — выдыхаю.

Мужчина удовлетворённо кивает и мажет быстрым взглядом по Арине, сидящей прямо за нами.

— Как тогда вы можете быть в этом уверены?

— Я справляюсь со своими обязанностями, — тараторю. — Почему меня должны уволить?

Подол юбки смят до такой степени, что уже не выправляется. Ещё чуть-чуть и я порву тонкую ткань. От напряжения начинает кружиться голова.

Сталкиваюсь взглядами с Соболевым.

Ты ведь этого хотела? — читаю в его глазах.

Судорожно вздыхаю.

Нет. Не этого.

— Меня не уволят, — твёрдо произношу.

— Возможно, вы снова заболеете и попадёте в клинику неврозов, как пару месяцев назад, Яна Альбертовна? — парирует адвокат, отбрасывая моё трепещущее сердце в пятки.

Богдан отшатывается и удивлённо поднимает брови, а я морщусь от острой боли, стреляющей в висок.

— Возражаю, ваша честь, — снова произносит Долинский.

Судья внимательно смотрит на меня и отрицательно качает головой.

— Мне нужно на это отвечать? — спрашиваю бешено. — Да я проходила лечение, но я не нахожусь на учёте у психиатра. Я не сумасшедшая, — уставляюсь на мужа. — Скажи ему.

Он молчит. Ни слова не произносит. За холодностью в его глазах мелькает что-то типа сожаления или… может быть, жалости?!

— Что ты молчишь? — шиплю. — Тоже считаешь, что я чокнутая? — произношу сдавленно.

Богдан склоняется к Луневичу и что-то яростно шепчет.

— Яна, — одёргивает Арсений. — Успокойся.

Звенящая тишина в кабинете разъедает кровь. Поднимаю подрагивающий подбородок к потолку, чтобы не разрыдаться прямо здесь.