Развод. Игра на выживание (СИ)

Со стороны двери слышится звук открываемого замка и я, чувствуя себя воришкой, начинаю метаться по комнате. Потом, конечно, успокаиваюсь и отправляюсь в прихожую.

Я, вообще-то, беспокоилась. Он отец моих детей.

— Привет, Ян, — здоровается Даня, уводя покрасневшие глаза.

Скидывает ключи от мотоцикла на комод, начинает разуваться.

Наблюдаю за неловкими движениями и застываю.

— Привет, — отвечаю шокировано.

Глава 31. Яна

— Только не кричи, — предупреждает Богдан, не поднимая взгляда.

Мои руки дрожат от ужаса, когда он, тяжело вздыхая, расстёгивает заляпанную кожаную куртку и осторожно её снимает, сваливая у порога. Его футболка в тёмных высохших пятнах.

И это не грязь.

Не выдержав громко «ахаю», прикрывая рот ладонью.

Я в ужасе.

Богдан освобождается от футболки, отправляя её в ту же кучу.

Хаотично кружу глазами по сильному телу, которое знаю наизусть. Вдоль и поперёк, мать его.

Ни одной царапины.

Ни одной раны на груди у Соболева.

Это значит… Боже мой!

Даня подступает ближе, аккуратно обхватив мои плечи, отодвигает, чтобы пройти в ванную комнату.

По инерции плетусь за ним, ощущая распространяющийся солоноватый запах. Сердце колотится как ненормальное. На широкой спине тоже чисто. Слава богу, конечно. Я бы вряд ли пережила, если бы с ним что-то случилось. Но… Это ведь кровь на футболке?!

— Со мной пойдёшь? — усмехается, расстёгивая ремень на джинсах.

— Нет, — резко мотаю головой, пугаясь. — Ты… ты что кого-то убил?

Богдан упирается ладонями в мойку, чуть наклонившись и, наконец, смотрит на меня через отражение в зеркале.

Замираю, пытаясь разгадать послание, запечатанное в серых глазах. Но там ничего нет. Словно мёртвые. Впервые в жизни такие пустые, будто из них совком выскребли весь смысл.

Его тело напряжено. Всё — поза, движения — выражают лютую агрессию, но не ко мне. Он будто на взводе.

Тронешь — взорвётся.

Страх разъедает кровь, но я упорно отказываюсь воспринимать действительность. Для меня настолько удивительно видеть мужа таким. Как бы Даня ни злился, как бы я не доводила бесконечными истериками, он никогда по-настоящему не сердился вот так чудовищно. Я всегда, стопроцентно была уверена в том, что он никогда не причинит мне вред.

Мне.

А другим?!

— Что ты наделал? — шепчу.

— С осуждёнными разводят без вопросов, Ян, — шутит мрачно, перекидывая взгляд на своё отражение. — В одностороннем порядке.

— Соболев, — рычу сквозь зубы, подлетаю ближе и бью кулаком по спине. — Что ты натворил, признавайся?!

Богдан мгновенно расслабляется. Резко разворачивается и привлекает меня к себе. Хрипло смеётся, но получается немного нервно. Меня окутывает теплотой, хочется, чтобы не выпускал из объятий, хоть и развод — дело решённое.

— Всё в порядке, Ян, — твёрдо проговаривает. — Все живы. Я сейчас приду, хорошо?!

Потерянно киваю и выхожу из ванной, плотно закрывая дверь.

Вынимаю из ящика в прихожей объёмный пакет и складываю туда куртку с футболкой. Стараюсь не дышать. Чувствую себя грёбаной соучастницей. Словно патроны ему подаю.

Убрав всё, хожу из угла в угол на кухне.

Шум воды в ванной комнате стихает, через минуту Даня проходит в спальню. Вокруг узких бёдер — белое полотенце, по мышцам на спине стекают прозрачные капли. Вопреки здравому смыслу смотрится довольно сексуально, поэтому от греха подальше остаюсь на кухне.

Усаживаюсь на стул и лихорадочно перебираю пальцами по столу.

— Тебя все потеряли, — произношу, когда он появляется на кухне. Босой, в спортивных штанах и чистой футболке.

Даня мельком стреляет в меня коротким пустым взглядом.

— Прости. Телефон сдох.

Молча наблюдаю, как ставит мобильный на зарядку и выкладывает из кармана пачку Мальборо с блестящей зажигалкой.

— Ничего… ну, что я сама сюда зашла, без разрешения? — спрашиваю, чтобы занять паузу.

Соболев ухмыляется и открывает холодильник.

— Это и твоя квартира, — отвечает тихо.

— Пока, да, — киваю. — Просто, может… у тебя есть кто-то.

Дверка с шумом закрывается.

Даня никак на моё предположение не реагирует и я дальше мысль не развиваю.

— Есть будешь? — интересуется, поглядывая на единственный контейнер в руках.

— Нет, я ужинала с детьми, — отказываюсь.

— Как они?

— Нормально всё. Не болеют. Маша тоже тебя потеряла. Ты вчера не звонил, — ничего не могу с собой поделать. В голосе проскальзывает обвинение. Во мне так много вопросов, что, боюсь, взорвусь, он тоже это чувствует. Всегда чувствовал.

— Прости, — ещё раз извиняется, включая микроволновку. — Завтра заберу их сам со школы и из сада.

Разворачивается ко мне и приподнимает бровь. Мол, говори уже.

— Я не уйду, пока ты мне всё не расскажешь, — произношу отчётливо, укладывая дрожащие руки перед собой. — Что всё это значит? — киваю в сторону прихожей, где находится мешок с уликами.

— Ты за рулём? Маша с Ванькой у родителей?

— Нет, они с няней.

— Выпьешь со мной немного? — спрашивает, кивая на шкафчик, в котором обычно хранятся алкогольные запасы.

Неуверенно пожимаю плечами. Такое у нас впервые.

— Надо только сообщить Галине Семёновне, — решаюсь.

Даня кивает на свой телефон.

— Звони.