Развод неизбежен, предатель (СИ)

— Я пытался сделать все по-человечески. Все же близкие мне люди. Оказалось, нужно ставить всех на свои места, чтобы понимали, что со мной шутки плохи.

— Что это значит?

— Я до последнего пытался урегулировать вопрос по этому поводу. Пренебрегал жесткими методами. Тщетно. — Он шумно выдыхает. — Не хотел я его выгонять. Отправил на другой этаж, но Эрсин обнаглел вкрай. Повел себя так, словно он имеет большее влияния в компании, чем я. Думал, что раз он мой брат, то и поступать может так, как он того желает. Но это не так. Я дал слабину, позволив внедриться в мою жизнь. В мой офис. Не нужно было. — Бурак с силой сжимает руль. — Сегодня Эрсин наговорил лишнего, поэтому я не могу позволить работать ему здесь и дальше. Я его просто уволил.

От его откровений брови ползут наверх.

— И он что, спокойно собрал вещи и ушел?

— Мы весьма сильно повздорили, — кривится Бурак в ухмылке. — Я думаю, он теперь точно не вернется. Скорее всего, Эрсин пойдет работать к отцу. Хотя это тоже под вопросом. Ни он, ни Уфук никогда не хотели с ним работать. Иногда отец бывает невыносим.

— Он довольно жесткий человек, — вставляю я свое слово.

Бурак кивает.

— И строгий в работе. Никаких компромиссов. Никакого отлынивания. Поэтому они не рвались туда. Однако в последнее время я замечаю за Уфуком странное желание больше общаться с отцом. Он стал слишком подлизываться, что вызывает у меня вопросы. Зачем? Черт его знает. Непонятно, по какой причине он хочет постоянно быть рядом... Даже снова в родительский дом рвется. Наверное, чтобы наладить с отцом отношения. Однако переехать так и не получилось. В общем, брат ведет себя крайне подозрительно.

— А кстати, — вспоминаю тут же, перебивая Бурака. — Как Уфук? Он же в коме, верно?

На этих словах муж поджимает губы, будто вся эта тема с родными ему крайне неприятна.

— Лейла... — Одной рукой он тянет себя за волосы. Ерошит их. — Я не знаю, что с ним сейчас.

— Что значит — не знаешь?! — удивленно переспрашиваю я.

— То и значит. Я обрубил все связи с семьей. Решение далось непросто, но дальше так продолжаться не может... Даже несмотря на мои прошлые мысли. Моя семья — мой оплот, Лейла. Я всегда был за них. Горой. Стеной. Да кем угодно. Ты знаешь меня. Всегда ставил их интересы выше своих. Однако всему есть предел, и моему терпению — тоже. После того, что произошло с тобой, я не мог выносить их.

— Бурак, — прерываю я его монолог. — Не стоит обрывать все связи. Мы ведь все равно не вместе. Получилось так, как они и хотели. Поэтому...

— Нет, послушай, — с нажимом говорит он. — После того, что произошло с тобой, я не могу их видеть. Это тяжело мне физически и морально. Да, я виноват, что поверил им. Я очень виноват. Но их нежелание, чтобы ты жила со мной... была моей женой... уже за гранью. Я ведь вижу, как они на тебя смотрят. За человека не считают. Не знаю, как ты выносила такое отношение все эти годы...

«Потому что до безумия тебя любила. Потому что чувствовала твою любовь, и это придавало мне сил. Потому что мы верили друг другу. Были одним целым. Потому что у нас есть сын, который нуждается в своем отце», — шепчет мой внутренний голос, но вслух я, конечно же, этого не произношу.

— Были причины, — отвечаю с горечью, мельком встречаясь с ним взглядом. — Думаю, ты и сам их знаешь.

— Лейла... — выдает он рвано, понимая меня без слов.

— Не нужно, — отмахиваюсь я. — Слишком поздно. Продолжай лучше говорить.

Он недоверчиво смотрит на меня, а затем кивает и продолжает:

— Я терпел их выходки, потому что семью не выбирают, Лейла. Отец и мать дали мне жизнь. Я не мог так просто отказаться от них. Годами внушал себе эту мысль, но... — Он тяжело сглатывает. — Последний их поступок... Та чудовищная ситуация заставила меня многое переосмыслить. Я понял, кто мне действительно важен. Я отбросил все условности и сделал выбор.

— Какой? — Я с замиранием жду ответа.

— Я выгнал их из дома. Ровно так же, как сделали это они. Затем выставил наш участок на продажу. Если Уфук очнется, он должен будет пойти к отцу, — говорит Бурак отстраненно. — Эрсин — тоже. В общем, пусть валят куда хотят. Меня это теперь не волнует. Совсем.

— Ты что, продаешь дом?! — Я округляю глаза, оставляя остальные вопросы на потом. Улавливаю суть.

Он продает наш дом. Тот самый, в котором мы жили целых пять лет.

— Да, — кивает Бурак. — И без сожалений. Одному мне там все равно не живется. Без вас... без тебя и Али... он опустел, — с грустью добавляет он. — Там я слишком сильно ощущаю свою вину. Я не могу больше там находиться. Каждый раз буду вспоминать тебя... Наши отношения... Отношение моей семьи к тебе. Не хочу всего этого, поэтому да... Продам дом и куплю что-нибудь другое. Мне кажется, на данный момент это единственно правильное решение. Избавиться от плохих воспоминаний. Постараться создать новые хорошие. В другом месте и подальше от них всех...

Глава 28