Развод. Ошибку не прощают (СИ)

— Слушаюсь, биг-босс, — заверяет друг. Может он раздолбай в жизни, но работник отменный. Здесь можно быть спокойным. — Слыхал, что управляющим Степаныч поставит? Надоело ему командовать. Уходит говорят на пенсию. Готовься, Андрюх. Скоро бабло лопатой загребать будешь.

— Разберёмся. Мне и так неплохо.

То, что шеф собрался на покой известно давно. Только я был уверен, что это всего лишь профессиональное кокетство. Но видно Степаныч и правда готов свалить. Ну что ж! Не подведу родную кампанию. Стараться работать есть за что.

Отбиваю звонок, закрываю Инфинити и иду забирать подарок. Ни хрена я не понимаю в мехах, но заказал самую дорогую длинную шубу. Долго вспоминал какие Ире нравятся. Кое-как допёр и раздуплился. Графит в пол с маленьким отложным воротником.

Продавец верещит о качественном подпушнике и эксклюзивности меха. А я представляю Иришу в этой шубке. Интересно ей понравиться? Я тысячу раз пропотел, пока выбрал.

Оформляю курьерскую доставку. Прикладываю к красивому пакету огромный букет пионов. Тёмно-розовых, небольших. Бутоны тугие и влажные. И, конечно, букет для дочери не забываю. Ей выбираю нежные фиалки.

Мандражирую, конечно. Понравится или нет, я не знаю. Пока курьер уезжает, выкуриваю пару сигарет. Нервничаю. Чтобы как-то успокоиться, беру в стекляшке кофе. Брожу вокруг машины, пью мелкими глотками, забивая кипятком волнение.

— Какие люди!

Сука!!! Какого хрена!

Прямо передо мной стоит Семёнов. Мало было тогда? Он как специально нарывается. С ненавистью раскатываю взглядом, отвечать не хочется, но я всё же не малолетка, чтобы себя неумно вести.

— И тебе не кашлять.

— Ты чего тут?

— Стою. Курю.

— А я иду! Курю! — растопыривает руки и заводит. — Возвращаюсь раз под вечер… обкурившись… Жизнь становится прекрасна и безумно хо-ро-ша!**

Облокачиваюсь о сверкающий бок машины и наблюдаю за кривляющимся Сэмом. Как был е-бо-бо, так и остался. Статус и наличие денег не изменили. Мажором является, мажором сдохнет.

Лениво слежу за танцем, сильно затягиваясь. Выпуская дым, надеясь, что облако скроет его, как певицу в тумане на сцене со стародавним айсбергом.

— Ты даже самых херовых аплодисментов не заслуживаешь. Бывай, Сэм. Мне пора.

— Ни хуя! Торморзнись малёха.

— Слушай, — сбрасываю руку с плеча. — Откуда феня? Я что-то о тебе не знаю?

В лисьих глазах соперника застывает скомканная буря. С усмешкой наблюдаю. Цепляет его, суку. Нет свободного пути перед ним. В полной мере ощущает, как мешаю ему Иришу заграбастать. И я не отдам, сколько времени бы не потребовалось.

— Ты большего не заслуживаешь, — агрессивно выплёвывает. — Только поц мог проебать такую нимфу. Скажи мне наедине, просто интересно, та дырка хоть стоила того?

— Отвали, мажор. Не твоё дело.

— Не-не! Стой. Мне интересно. Тебе легче стало, когда левака схватил? Что тобой двигало? — ещё один вопрос и я впечатаю ему между глаз. Лютый вид не останавливает Семёнова, он прёт еще сильнее. — Ирка штучная. Она ж всё, сука, для тебя… Меня отшвыривала сколько. А ты? Полез на шкуру. Раскатать бы тебя, вбить вот в эту мостовую. А сейчас что жизни не даёшь? Она же плачет. Думает, что не вижу. Я тебя убью нахуй, Коваль. Просто уничтожу.

— Завались. Закрой свой поганый рот, — хватаю за ворот. Выкручиваю и вытрясываю дерьмо из Сэма. Оправдываться, что не спал со шмарой, не стану. — Не лезь. Не суйся не в своё дело.

Объяснять смысла нет. Он мне не друг, чтобы выворачиваться. Но слова, брошенные в гневе, достигают цели. В груди начинает гнить сердце. Снова. Каждая встреча с Сэмом поднимает поганую муть. Не успеваю утихомиривать бурю в душе, каждый раз колышет, каждый раз захлебываюсь, а потом блюю зловонной жижей.

Я ревную. Я так зверски ревную, что свет солнечный меркнет. В словах Семёнова плещется сильнейший посыл, который расшатывает и сбивает с ног. С размаху впечатывает в горячий асфальт. Туда же падает уверенность, едва пустившая ломкие ростки убеждённости, что Ириша вернётся. Каждый раз… Каждый.

— Ты не лезь. И не вздумай на праздник заявиться. Хребет переломаю.

Вскидываюсь. Непонимание шпарит неровными узлами по скрученным проволокой нервам. О чём он? Давлю вопрос, не даю вырваться униженным словам. Топчу желание узнать, что за праздник. Прыгаю с разбегу на больное любопытство. Вместо этого с наглой рожей выдаю.

— Свой побереги. Я приду туда и разрешения просить не собираюсь.

— Не порти ей…

— Господин Семёнов! — к нам подбегает девушка в форме из ресторана напротив. Тяжело дыша, останавливается и сует в руки бумажник. — Вот. Вы забыли. Хорошего дня и ждём гостей сегодня в двадцать ноль ноль.

Сэма перекашивает, а мне реально хочется ржать. Он глухо материться и продолжает угрожать, но мне реально насрать на него. Было бы гораздо больнее узнать позже, что он ей организовал. Бьёт тяжелой артиллерией, ублюдок. Покупает и предвосхищает мою жену. Точнее, пытается это сделать.

Разговаривать смысла не вижу. А являться с располосованной мордой перед Ириной не хочу. Прыгаю в машину и жму газ. На ходу решаю заскочить в ювелирку. Хотел немного позже, но ждать нечего.