Развод по-драконьи

Белоснежный песок и чистейшая теплая розоватая вода, на закате играющая сотнями красок. Зелень, бескрайнее небо – и сладкие освежающие коктейли.

Тогда я еще верила, что, возможно, все как-то наладится. И свадьба, брачная ночь – все было ошибкой, а там, вдали от вездесущих сплетников и прессы, Джулиан расслабится и даст нашему браку шанс.

Мы остановились на крыльце симпатичного домика, ступеньки которого с одной стороны вели прямо в воду. Стайка мелких любопытных рыбешек подплыла к самому краю. А на перила села ярко-голубая бабочка, которую Джулиан взял на ладонь.

– Смотри, какая яркая, – сказал он мне.

Посадил на копну кудрей и хмыкнул.

– Тебе идет.

Я почувствовала, как к щекам приливает кровь.

– Рыжим идет зеленый.

– Врут. Синий намного лучше.

Потом он отвернулся – и ушел. В отдельную комнату, любезно оставив мне ту, окна которой выходили на Океаниум.

А бабочка улетела.

Воспоминание сменилось сном. В нем я сидела на берегу, глядя на идеальную водную гладь. Книжки из библиотеки валялись здесь же, а над ними, задумчиво склонив голову, нависал мой знакомый дракон.

Потом он зубами подхватил меня за шкирку и куда-то понес. Висеть было неудобно и страшно, так что я старалась не шевелиться, а дракон куда-то меня нес и нес. И в тот момент, когда я почти выскользнула из его зубов – проснулась.

Обнаружила, что и впрямь куда-то перенеслась, вскочила и поняла, что заснула в номере гостиницы. А еще что лежу, уткнувшись носом вовсе не в спинку дивана, а во что-то теплое и знакомое.

– Джулиан! – ахнула я.

– М-м-м…

– Ты же пропал!

– У тебя в голосе звучит неуместное разочарование, рыжая.

Сначала я подумала, что это продолжается сон, но потом поняла, что ощущения слишком реальны. Прикосновения, запах, голос, приглушенный вой ветра. Я подскочила как ужаленная, всмотрелась в Златокрылого и окончательно осознала: это не сон. Он здесь, живой, с огромной ссадиной на скуле и забинтованной рукой, но живой.

Я замерла, будто испугавшись. Сама не знаю чего. Что он вдруг исчезнет? Что на самом деле это все же сон, пусть и такой реальный?

– Ты… как… я все проспала?!

– Вы с Делайлой мило прикорнули на диванчиках внизу. Я оценил заботу подчиненных и проявил капитанское великодушие: решил отнести вас по комнатам. Но Делайла слишком тяжелая, не дотащил, бросил где-то на лестнице.

– Серьезно?

– Нет, конечно, я же не зверь. Не бросил, всего лишь аккуратно положил.

– Что у тебя с лицом? Что случилось? Где вы были? Что с Морганом? Вас нашла Дара?!

– Ага, – лениво зевнул Златокрылый.

Гад! У меня так колотилось сердце, что я боялась отключиться прямо там, где сидела, а он демонстративно издевался.

– Что «ага»?! Что, Джулиан?! Да ты…

Я не выдержала и всхлипнула. Запоздалое облегчение накатило разрушительной волной. Опустив плечи, я даже не пыталась скрыть слезы, просто размазывала их по щекам. Должно быть, получилось неожиданно, потому что Златокрылый поднялся и осторожно меня обнял.

– Эй, рыжая. Хватит реветь. Все обошлось.

– Да что «все»?!

– Да ничего. Попали в метель, отнесло от маршрута, пришлось садиться прямо на скалы. С твоим дружком ничего не случилось, но сломал ногу. В Лесном поправят.

– А с лицом что?

– Так. Легкий бриз пронес мимо дерево.

– А дракон?

Джулиан помрачнел, и я все поняла по его глазам. Болезненно сжалось сердце. Потерять дракона для Погонщика – незаживающая рана в душе. Один из самых страшных кошмаров, ужаснее которого лишь потерять пассажиров. Один Погонщик как-то говорил, что во время опасных маневров молится Высшему не о спасении, а о том, чтобы, если пассажиры погибнут, не остаться в живых самому.

– Мне так жаль.

– Так бывает, Квин. Мы работаем очень много лет, сотни. И за это время теряли и людей, и драконов. Иногда в наши тщательно рассчитанные планы врываются случайные обстоятельства – и происходят трагедии. На этот раз трагедия всего одна. Мы хотя бы были без пассажиров.

– Уже известно, чья вина? Браун дал неправильные сводки?

– Будет расследование. В сводках не было снежной бури, но иногда они возникают спонтанно. Если в предсказаниях погоды не обнаружится ничего подозрительного, то вины Следящего нет. Это самая поганая часть работы: понимать, что иногда никто не виноват.

– Ого, – слабо улыбнулась я, – ты меня удивил.

– Тем, что выжил?

– Тем, что никого не убил. Я думала, если… – Я закусила губу, едва не ляпнув «если вернешься». – Когда ты вернешься, здесь будут летать клочки по закоулочкам.

– Я устал, рыжая. Устал, замерз и хочу спать. Ты тоже можешь, завтрашний полет, естественно, сорвался. Мы вернемся в Лесной, а дальше будет видно.

Волна эмоций схлынула, и я поняла, что от усталости меня даже немного подташнивает. На языке вертелись вопросы о том, почему Златокрылый принес меня в свою комнату, но, осмотревшись, я вдруг поняла, что мы лежим в моей.

Представив, как утром к нам ввалится делегация расследований происшествий, я хихикнула.

– Так все-таки, – сквозь сон спросила я, – тебя нашла Дара?

– Меня не находят, я сам прихожу. Спи и не ревнуй. На Дару я не претендую, можешь забрать ее себе.