Развод по-драконьи

Моллюск размером с ноготь большого пальца, облюбовала мое платье и старательно пялила глаза на рожках в мою сторону. Клянусь, у меня волосы на голове зашевелились от ужаса. Вообще-то улитки почти слепые, но у меня было чувство, что видит она меня прекрасно.

— Вылезай и бери меня, — скомандовала улитка.

Но едва у меня мелькнула крамольная мысль, засветить улиткой в окно, чтобы той привольно жилось на природе, та с драконьей ловкостью переметнулась к порогу ванной.

— Даже не думай от меня избавится, я теперь твоя навеки. Выпьем же чашу страданий до дна, но не предадим друг друга.

Это было настолько глупо и настолько забавно, что я не удержалась от смешка, и тут же испуганно прикрыла рот. Где это видано, что будущая императрица скалила зубы, как какая-нибудь горничная?

— А баронесса Вашвиль ржала, как конь, и ничего. Сидит теперь на твоем месте, — подсказала улитка и тут же улепетнула в щель под дверью.

Верно. Да и я больше не принцесса. А простой вее вполне позволительно иметь в напарницах брюхоногого моллюска.

Свою улитку я отыскала под кроватью, где та пряталась от моего гнева, и без всякого стыда забралась с ней в кровать с ногами. Ругать меня некому, а манеры… Плевать на манеры.

— И что же ты такое? — я повертела улитку и осторожно посадила ее на стопку каких-то книг, которые были свалены на столе рядом. — Откуда знаешь про баронессу?

Улитка вперила в меня маленькие глазки.

— Я — это ты в некотором роде… Все о тебе знаю. Чем быстрее ты свыкнешься с этой мыслью, тем лучше. В принципе, если очень надо, могу выдать краткую характеристику и анализ психотипа.

Мысль узнать себя со стороны и узнать поглубже меня не прельщала, о чем я улитке и сообщила. На что та фыркнула и заявила, что я особа скучная и смотреть во мне нечего. Настроения это не улучшило.

— То есть, ты просто бесполезный магический атрибут, который я подцепила в северном крыле, — резюмировала равнодушно.

Скучная я, видите ли. Пару раз что-то подобное говорил мне Тео, и слезы против воли набежали на глаза. Конечно, я скучная серая девица, которая встает в пять утра, идет на тренировку, после разбирает утреннюю корреспонденцию и одновременно завтракает, после посещает многочисленные занятия, разбирается с донесениями, которые мне доверила императрица, организовывает вечеринки и приемы, где весело всем кроме меня. Это же с меня спросят, если кому-нибудь на голову прилетит гирлянда или у суперважного посла обнаружится аллергия на ароматические свечи. А пока все идет, как надо, кажется, что организовать бал — плевое дело.

— Ну ты чего ревешь? — улитка с редкой для своего вида скоростью заметалась по книгам. — Не такая я и бесполезная, пока в северном крыле водилась, многое узнала. К примеру, ты знаешь, в кого влюблена Кайне?

Я зло смахнула слезы — признак слабости любого дракона, и задумалась.

— В Пепель… Анхарда.

— Не угадала! У тебя осталось девятьсот семьдесят две попытки.

Слезы у меня высохли окончательно.

— Сколько? Почему девятьсот семьдесят две?

— Именно столько мужиков на территории Черных пик, — заявила улитка. — Сдаешься, слабачка?

Скрипнув зубами, сдалась. Девятьсот семьдесят два военных, из которых я знаю ровно двух, какой дракон ввяжется в неравный спор?

— В вейра Ранаша она влюблена. У нее вся чешуя дыбом в его присутствии. Так и стелется около него… Это не я, это прислужницы болтают.

Я онемела от удивления. Вейр Ранаш буквально две недели назад был переведен из Второго крыла в Черные пики, когда Кайне только успела глаз на него положить? Да и… Так рьяно отваживала меня от Пепельного, а сама по-другому сохнет.

— Ничего не путаешь? — строго уточнила у улитки.

— Панцирь даю, честное улиткино. Но только это не я, это прислужницы говорили.

Иза принесла платье, белье и маленький ужин, так что спать я укладывалась без страха перед будущим. А чего боятся? Еще утром я думала, что умру, а теперь у меня есть платье, личная ванная и улиточка.

Улитку я определила жить в цветочном горшке, прикрыв ее листьями филодены — неприхотливого домашнего цветка, кое-как перестелила белье и не жалуясь заставила себя проглотить пресную кашу с вкраплениями неизвестного происхождения. Даже магический зрением посмотрела, не подсунули ли мне чего-то опасного. Но нет, оказалась какая-то съедобная трава.

Но стоило накрыться одеялом, как черные мысли снова заполонили ум. Чужой город, чужие люди, серое походное белье вместо шелковых простыней, «эй, ты» вместо «Ваше Высочество» … Тот последний поцелуй с Тео.

Кто-то задумал меня убить, отправив в Ленхард, и только у одного человека был мотив. У моего бывшего мужа. Живая я была вечной угрозой его репутации, инструментом оппозиции, — инструментом любого, кто захотел бы использовать меня против Тео. А мертвые помешать никому не могут. Вот только в голове не соединялось хладнокровное убийство с тем мальчишкой, который таскал мне сладости и учил их прятать от фрейлин, показывал первую боевую стойку, был моими крыльями.