Развод по-драконьи

Конечно, столовая была запущенная, каша несладкая, а из напитков только компот, разведенный водой, но зато у нас подобралась неплохая компания.

— У меня семья разорилась, отец сразу бросился со скалы в реку Дарах, а матери броситься не дали сестры. Две сестры-бесприданницы. Девчонок надо было содержать, учить, замуж выдавать, а мне дали две тысячи золотых, как плату за жизнь.

Мильт уплетал кашу и умудрялся при этом беспрестанно болтать. Сероглазый, весь в мелких белых кудрях, но взгляд внимательный, боевая стойка на зависть многим драконирам.

— Что значит плата за жизнь?

— Мне деньги сразу были нужны, ну я и продался в Ленхард с потрохами. А то бы со скалы пришлось бросаться всей семьей.

— Это противозаконно! — искренне ужаснулась я. — Две тысячи золотых — это плата за три года службы, а не за жизнь.

Мильт задумчиво отодвинул тарелку и улыбнулся.

— Они не знали, что я так долго проживу, вейра Эль, я же драдер. А в наземных войсках живут от года до трех, мало кто выживает дольше.

— Он везунчик, — с прохладцей кивнул Кантош Рах, — А я нет.

С утверждением Кантоша я вынуждено согласилась. Он действительно не был везунчиком.

Мы никогда не встречались в высшем свете, но история анта, которого на тренировке выделил Рейнхард Винзо, еще долго передавалась из уст в уста при дворе.

Молодой Кантош был драгоценностью дома Рах, но, к сожалению, серебряной драгоценностью. Рожденный с немыслимым талантом, пробудивший дракона в двадцать лет, он был лишь сыном второй наяры — пусть законной, но наложницы, а не жены. У старого Раха были трое сыновей от супруги из гордого рода Виршан, и все трое бракованные, о чем не стесняясь судачили на каждом углу Империи.

Старший проиграл в карты материнский замок, средний убил любовницу и был осужден в Кругу Истины, а третий был настолько непримечателен, что, как обмолвился сам глава Рах, лучше бы он тоже убил любовницу.

Старый Рах не зря держал свой род стальной дланью, старый Рах знал цену крови и выделял Кантоша. Подарил ему богатое поместье, в каждый военный поход снабжал его отряд лучшими боевыми амулетами, дал закончить Академию и планировал оставить своим наследником. Вот только пока Кантош был в последнем походе, глава умер, а его супруга… Его супруга ненавидела отнявшего наследство у ее сыновей Кантоша черной ненавистью.

И не года не прошло, как тот оказался в Ленхарде. Как и большинство неугодных антов его отправили на передовую под предлогом так называемой «защиты чести». Всякий род по желанию мог выделить одного из сыновей для поднятия престижа семьи, и мало какой род не воспользовался этим, чтобы избавиться от талантливого анта, угрожающего престижу наследника рода.

В любом случае, наша маленькая компания никому не мешала, а дракониры не делали поползновений в сторону моей улитки. Казалось, что они даже забыли о ней. Правда, улитка все время ныла мне в ухо, что она не вынесет их любви, она слишком роковая для улитки, у нее, между прочим, уже есть возлюбленный.

Иногда к нашей маленькой компании присоединялись вейр Ранаш, занявший лидирующее положении при командоре, и Иза. Изу по-прежнему опасались, считая ее предвестником несчастий, как-будто в Ленхарде этих несчастий можно было избежать. Но за нашим столом, она была неприкосновенна. Мы словно нащупали хрупкий баланс между ужасающей реальностью и редкими мирскими радостями: хороший обед, спокойные полчаса наедине с книгой, ничего не значащая беседа о погоде, артефактах, старых дворцовых сплетнях. Конечно, это не могло продолжаться долго.

— Сегодня обещают жару, — Мильт откинулся на стуле, грустно уставив поэтические очи в потолок. — Сваримся заживо. Если мы с Кантошем не придем на ужин, вейра Эль, ищите нас в супе.

На скуле у него наливался лиловый синяк, и он берег левую руку, но все мы делали вид, что этого не замечаем. Жалеть солдата — все равно, что разить его мечом. У каждого из нас было свое большое горе, и каждый должен был справиться с ним самостоятельно.

— Да, бой не будет легким, — обронил Атоль.

Сжав вилку покрепче, я примирительно улыбнулась.

— Зато завтра обещают чудесную погоду. Я перехватила пару климатических сводок, и центр рекомендует после обеда посетить пляж, а вечером совершить променад по набережной.

Иза мечтательно застонала прямо с набитым ртом. Я тоже, но мысленно. Ах, покинуть эти угрюмые каменные стены, пропахшие кровью, болью, плесенью, вдохнуть свежий воздух лесов, окунуться в холодный пруд…

— Нужно иметь смелость говорить о погоде и звать на пляж мужиков, которые завтра умрут.

Передо мной набычившись стояла Кайне. Вертикальный зрачок и блеклая чешуя, накрывшая лоб и щеки давали понять, что боевая драконица в ярости.

«Проклятая стерва, — резюмировала улитка. — Такую мечту запорола».

В столовой наступила тишина, и несколько секунд слышалось только мерзкое жужжание мух, которых в столовой было больше, чем крупинок в килограмме риса.