Развод по-драконьи

— Вы редкая красавица, — грустно сказала Иза. — Вам простительно не замечать внимания мужчин. Мне так стыдно, что я немножко завидую. Совсем капельку, но…

Меня буквально вихрем снесло с постели. Прежде чем я успела вспомнить о манерах и воспитании, я уже обнимала Изу за плечи.

— Прости! Прости, что говорю не думая, но кто бы стал со мной кокетничать — в Ленхарде, в коротком перерыве между боями, в столовой, где правит армия мух!

Иза быстро, украдкой промокнула слезы передником и тут же снова всхлипнула. Спустя минуту она уже вовсю ревела у меня на груди.

«Жестокосердная девчонка, довела подругу до соплей, — буркнула улитка. — Учти, если она завтра тебя тюкнет по голове вазочкой в отместку, мы умрем. Ты же необученная, да еще и дура».

Несмотря на то, что я пару минут назад думала о себе точно также, слова улитки меня искренне возмутили:

«А кто сказал, чтобы я не отдавала тебя солдатам? Я действительно думала, что они хотят тебя забрать. Какому нормальному человеку придет в голову, что с ним так флиртуют?»

«Я — это ты, Эль, ты всегда забываешь…»

Сил спорить и что-то уточнять не было, я все еще чувствовала горечь утраты, боль и огромную, страшную пустоту. У меня забрали все. До этой секунды, как бы я не жаловалась, в моих активах еще оставалась красота, а теперь я мало чем отличалась от Изы. Некрасивая, без магии, без рода, преданная любимым человеком, пережившая утрату родителей. Только она жила так на тридцать два года дольше. Неужели и я… тоже буду так жить — изо дня в день, подавляя гнев, страх, одиночество. Тридцать лет подряд.

Сердце сжалось.

— Как ты жила, Иза? — спросила я тихо.

Та совершенно деревенским жестом махнула рукой, но выпрямилась на стуле, вытерла лицо от слез.

— Нормально жила, пока родители были живы. Они любили меня даже такой, без магии, лекарей искали, а брат вот отказался. Я ведь не виню его, ему-то казалось, вся любовь мне доставалась, покалеченной и никчемной. Он письма мне шлет, каждый квартал одно письмо, но я не читаю, не могу заставить себя открыть, так и жгу их в кухонной печи…

Я вслушивалась в ее тихий голос, и ум рисовал горькую, полную бесплодных надежд жизнь.

Пустая девочка из графского рода, прошедшая полный горечи путь, принимающая тычки и насмешки, но не находящая в этом обиды. Терпение, смирение, труд. Таким был ее девиз.

«Возьми ее за руку, — едва слышно сказала улитка, и я послушно взяла Изу за запястье, где бился темный сгусток. — Смотри внимательно, видишь?»

Я опустила взгляд на темное пятно, заставляя магическое зрение работать на износ, и постепенно пятно обретало очертания маленького черного клубка. Он медленно вращался в магической жиле, закупоривая поток. Поток!

— У тебя есть поток, — пробормотала я, поднося запястье чуть не к носу. — Свежий, чистый поток. Ты не огненный дракон, ты Пустынница, огнем они не дышат, но жар от них стоит такой, что леса в труху высыхают…

«Разматывай», — велела улитка.

— Что вы делаете, вейра?!

От восклицания Изы я отмахнулась, будто от комариного писка, отыскивая кончик черной нити в клубке. Наконец нашла и осторожно потянула за этот кончик. Иза пронзительно вскрикнула.

«Тащи его наружу и гаси».

Нить оказалась острой, словно игла, и проколола тонкую кожу запястья Изы. Та взвыла от боли раненной выпью, выворачивая пальцы из моих рук. Смешная. Разве можно вырвать руку из драконьей хватки? Как игрушечную, я развернула ее руку поудобнее и, поймав нить пальцами, потянула за собой.

Темный клубок бесновался под кожей, выла Иза, капля пота ползла по виску. Я прокусила губу до крови, пальцы у меня дрожали, едва удерживая извивающуюся живую нить. Очень скоро почти весь клубок оказался у меня на ладони.

«Бывает правильная темнота, а бывает неправильная, — прокомментировала улитка. — Эта темнота неправильная, поэтому погаси ее, Эль».

Как можно погасить темноту?

Очень просто. Я вдруг поняла, насколько это легко и сжала руку в кулак, давя беснующийся шарик тьмы. Тот безостановочно бил меня разрядами маленьких молний, но это оказалось не так уж и больно. Если это поможет Изе, я потерплю.

В глазах потемнело, в дверь сначала заколотили, а после та с грохотом ударилась о стену. Затухающим зрением я поймала испуганное лицо Атоля Ранаша и, кажется, Мильта, проскочившего вслед за ним. Для драконицы я теряю сознание непозволительно часто…

Хотя обмороком это было сложно назвать. Сквозь дурноту, я чувствовала, как меня укладывают на постель и трут виски спиртовой настойкой.

— Как думаешь, где вея Иза? — звучит в полусне голос Мильта.

—Да вон же она, лежит на полу, — это уже Ранаш. — Не стой чурбаном, подними ее хоть на стул. Что здесь произошло?

Несколько секунд слышался только шорох и стук придвигаемого стула. Я силилась открыть глаза, но тело меня не слушалось.

— Знаешь, — вдруг сказал Мильт. — Это платье Изы, обувь Изы, передник Изы, но самой Изы тут нет. Это какая-то незнакомая девица, хотя, надо заметить, очень лакомая, волосы рыжие, как у лисицы… Может, она Пустынница, как и ты?

— Что ты несешь?