Развод. После…

Хочется пересесть к ней, чтобы стать ближе и вновь почувствовать тепло ее тела и запах. Я его из тысяч узнаю, за километры почувствую. Как пес какой-то.

Странная, вообще, вещь – память. Я никогда не мог запомнить пин-код от банковской карты, а вот запах ее волос помнил всегда. Закрыв глаза, мог детально его воспроизвести.

– Разные. Но ответить нужно будет честно. Готова?

Бывшая жена пробегается глазами по моим губам, что кожа даже шипеть начинает, заглядывает в глаза и, наконец, кивает.

И я снова задышал.

– Страшно? – мы раскидываем карты как профессиональные игроки.

Я подмечаю ее изящные пальцы, которые так сжимают карты, что костяшки чуть побелели. Ткань пижамных штанов натягивается при любом ее движении. А когда Ольга делает еще один глоток, допивая вино, я готов уже простонать.

Я скучал. Безумно скучал по ней.

– Каждого пугает неизвестность. А твои каверзные вопросы – неизвестность, господин психолог, – отбивает кон и ядовито улыбается.

– Кто-то испытывает от этого удовольствие. Даже возбуждение.

– Ненормальные.

– Понятие нормальности в наше время очень относительное.

Воздух в помещении нагревается с такой силой, что хочется окунуться в лед. Сердце перекачивает кровь с бешеной скоростью, красные тельца царапают вены с внутренней стороны.

И это по-настоящему страшно.

– Задавай свой вопрос, Кречетов, – Ольга недовольно собирает карты обратно в колоду. На меня даже не смотрит.

В этот момент я понимаю, что больше не могу тянуть из нее чувства. То, что она призналась мне в любви час назад, важно. Но этого мало, чтобы идти дальше.

Как бы мне ни хотелось помочь ей, нам, если бывшая жена не пойдет навстречу, то все бессмысленно.

– Я передумал. Ты имеешь право не отвечать, – холодно говорю, нервно тасуя карты.

– Отчего же? Отвечу.

Моя очередь допивать вино. С последним глотком я пожалел, что налил так мало.

– За годы нашего брака было хорошее и плохое, – тихо произношу, – но есть что-то, за что ты благодарна?

– Ты знал меня, – отвечает спустя время, за которое все растянутые нервы превратились в трухлявые, старые нити, – предугадывал, что хочется, и понимал, какое у меня настроение. Давал мне время и пространство.

– Хм… а мне казалось, я совсем тебя не знал, – бросаю полный грусти взгляд куда-то чуть выше кончика ее носа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А когда наши взгляды все же встречаются, вижу прозрачную пленку на ее глазах. Горло подрагивает. Могу поспорить, Ольга сдерживается, чтобы не заплакать.

Самому паршиво.

– Последнее время я очень сентиментальная и часто плачу, – немного фальшивая улыбка растягивает ее губы.

Пальцами хватает за ножку бокала, а когда понимает, что тот пуст, излишне громко ставит обратно.

– Давай дальше, Макс.

Коротко киваю и раздаю карты. Тишину нарушает только частое дыхание и шелест этих самых карт.

Кожа горит, когда я касаюсь карт и скидываю их на стол. Я не думал, что такие вопросы что-то будут задевать в нас. Двоякое чувство испепеляет меня изнутри: продолжить или прекратить?

Следуя внутреннему порыву, я… поддаюсь и даю право Оле задать вопрос мне.

Она долго думает, даже встает со своего места и отходит к окну, а проходя мимо меня, окутывает своим ароматом. Хочется прикрыть глаза и ненадолго вернуться в прошлое, когда между нами все было хорошо.

– Если бы можно было что-то изменить в нашей жизни, что бы это было?

Лялька быстро поворачивается ко мне лицом, замечая, как я обводил ее фигуру взглядом. Мне показалось, или ее задница чуть округлилась?

Прочищаю горло. Момент, наполненный пикантностью и неловкостью.

– Не стал бы заставлять тебя участвовать в семейных вечерах. Я знал, что ты их терпеть не можешь, но слепо следовал традициям, которые мне навязали родители. Как видишь, я тоже несовершенен, и мне тоже многое следует переосмыслить.

Ольга прыскает, скрывая свою улыбку. Выглядит сейчас очень милой, почти невинной.

Эта невинность правда однажды переперчила все блюда на ужине, тем самым заставив моих родителей уйти чуть раньше. Они не любят острый перец в еде.

Хитрая пташка.

Следующий вопрос снова звучал от меня. А бывшая жена, кажется, втянулась. С ногами забралась на диван, уткнувшись подбородком в колено.

– Я вспоминаю и смеюсь, когда… Продолжи. И жги!

– Когда ты в первый день отпуска пошел купаться в море, а там была куча медуз. Ты вышел весь ужаленный и несколько дней не подходил к воде, – говорит на одном дыхании своим звонким голосом, – я жестокая, знаю.

Лялька ведет бровями и облизывает губы. До смерти захотелось прижать ее сейчас к себе и зацеловать. Уже чувствую на губах мягкость и влажность. И ее вкус.

В голове какой-то удушливый чад от таких мыслей.

– У тебя через два дня начались месячные, поэтому ты тоже не купалась. 1:1, Кречетова.

– Да, отпуск был… запоминающимся.

Тело погружается в какую-то вязкую волну и затягивает до самого носа, проникая в ноздри и забивая их песком. Мне так много хочется у нее спросить, узнать, но не могу больше давить. Она и так сегодня сделала большой шаг.

– Распусти волосы, Оль, – прошу.