Развод с незнакомцем

Маньяк, подумал Степанцов. Хорошо, что тихий. Хотя советы дает дельные. У Василия сразу созрел план. Он достал свою ложку из тарелки, облизал и показал ее Терминатору. Тот кивнул головой.

– Все по отсекам! Сейчас взлетим!

Следующей ночью снова светил прожектор, выла сирена, а они с Терминатором, вооружившись столовыми ложками, сидели в песочнице.

– Ну-с, голубчик, – говорил ему утром Юлий Соломонович, – продолжаете без меня? А я вас просил, так просил. Ай-яя-яй. Как нехорошо поступаете.

– Не разговаривайте со мной как с психом!

– Не волнуйтесь, главное – не волнуйтесь. Если вы не псих, то почему…

– Значит, по-вашему, я ненормальный?!

Доктор развел руками.

– Тогда дайте мне об этом справку, – заявил Степанцов. – Дайте справку!

Цезарев задумался, сел за стол и что-то написал на бланке. Достал печать, тиснул и протянул листок Степанцову.

– Главное – не волнуйтесь. Если еще что понадобится, заходите, не стесняйтесь.

– Странное дело, – сказал доктор Цезарев другому доктору Цезареву, – я нахожусь в замешательстве. Это уже не мания преследования. Это мания… бюрократизма.

– Да уж, батенька, только что вы совершили открытие! Такой мании еще никто не описывал. Нужно подержать этого больного пару месяцев под наблюдением.

Степанцов не знал, что его собираются изучать как мышь. Он, нежно гладя карман со справкой, ходил по корпусу, прикидывая, каким образом можно сигануть через высокий забор с проходящим по нему электрическим током. За ним по пятам ходил Терминатор и рисовал планы побега. Художник из него был никакой. Но что-то ценное в этих планах было. Тот на каждой картинке рисовал огромный черный автомобиль.

Степанцов решил проследить, что это за машина. Она приехала на следующий день ближе к обеду. Из нее вышла престарелая блондинка с каменным выражением лица и запахом дорогих духов.

– Добрый день, Венера Сергеевна, – защебетала вокруг нее Варвара Петровна, – как добрались?

Блондинка только глянула на нее с сожалением и на высоченных каблуках проковыляла в здание. Степанцов незаметно прокрался следом. Блондинка зашла в кабинет к главврачу и с порога сказала тому: «Здравствуй, пусик!» Она была его женой или любовницей? Какая разница! Именно она связывала его с вольной жизнью. То есть Юлия Соломоновича, а не его, Степанцова. Хотя это как повернуть! И Василий решился.

Он подтянул до груди широкие пижамные штаны, сложил руки за спиной, сделал придурковатую мину на лице и, насвистывая траурный марш, направился к столу, где восседала Варвара Петровна.

– Что тебе надо, милок? – поинтересовалась та. – Эсэмэску кому послать?

Василий наклонился к ней через стол и доверительно сообщил:

– Хмырь повесился!

И пошел дальше, продолжая насвистывать соответствующий марш. Старушка-веселушка взмахнула руками и заорала на весь корпус:

– Полундра! Хмырь снова повесился!

– Вот псих ненормальный! – прибежал на ее зов караулящий дверь завхоз. – Сколько можно?!

И они вдвоем скрылись в одной из палат. Степанцов подбежал к двери. Открыть задвижку было плевым делом. Потайной крючок, который держал всю эту конструкцию, ему показал Терминатор, когда они ходили копать песочницу.

Долгожданная свобода встретила его черным джипом блондинки. Если машина закрыта – пиши пропало. Он подбежал к багажнику, но тот вызвал у него неприятные воспоминания. Степанцов резко развернулся, залез внутрь автомобиля, на заднее сиденье, и затих. В салоне было темно, тонированные стекла скрывали все, что только могли. Оставалось лишь догадываться, каким образом блондинка видит дорогу.

Та тем временем вышла вместе с доктором.

– Такой экземпляр, дорогая, такой экземпляр! Сегодня он потребовал справку, завтра, по моим расчетам, должен написать исковое заявление в суд! Не обижайся, я приеду через пару дней.

Блондинка хмыкнула, чмокнула мужа в щеку и уселась за руль. Взревел мотор, Степанцов лежал не дыша. Машина, которая, по идее, должна была плавно тронуться с места, сорвалась с него с ревом, как вода в унитазе, и понеслась к воротам. Степанцов мысленно попросил высшие силы проконтролировать блондинку, чтобы та попала в раскрытые ворота. Благополучно выехав на трассу, Венера Сергеевна включила свой любимый марш, записанный на диске без остановки, и полезла на заднее сиденье. Степанцов, который к этому времени уже там сидел, с ужасом заметил рядом с собой ее блестящую кожаную сумку. Блондинке, видимо, понадобилось что-то очень важное из этой самой сумки, раз она наплевала на безопасность дорожного движения.

Степанцов не растерялся и подал ей сумку. Та, одной рукой выделывая на дороге замысловатые па, полезла в ее карман и выудила оттуда… помаду! После чего Венера Сергеевна повернула переднее зеркало на себя и стала красить губы. Степанцов мысленно попрощался с жизнью, с родственниками, с Ларисой. Он представил ее в образе вдовы и пожалел, что не успел составить завещание, по которому ей доставалась бы самая ценная его вещь – альбом с марками, собирать которые он начал еще в детстве.