Развод (СИ)

- Четыре часа дня. – отвлекаясь от него, я заметила рядом с ним охапку роз в вазе, возле ещё одну, и ещё. Прослеживая цепочку этой оранжереи, я обнаружила, что вся спальня уставлена роскошными букетами различных роз, от белого до темно-бордового, исключая желтый. На цветочном языке они означали разлуку и не были внесены по этой причине в список приглашенных.

- Боже… какая красота! В честь чего это? – вернула я взгляд к мужу.

- В честь тебя. Разве нужен особый повод? – умудрился же неслышно внести всё это, пока я дрыхла!

- И не думай, я не поведусь на это и первой не сдамся ночью. – улыбнулась я, потягиваясь одной рукой, а другой придерживая на голой груди одеяло.

- Посмотрим, - Йесон потянул с меня покрывало. – Через два часа открытие и званный ужин, не забыла? Пора собираться, как бы мне ни хотелось остаться здесь насовсем.

Сопротивляясь, я вырвала одеяло в своё владение и, замотавшись в него, спустила ноги на пол. Обойдя кровать, я прошествовала в душ мимо супруга, приподнявшим одну бровь, пока следил, как я движусь в ванную. Я бы с удовольствием залезла в неё вдвоем, но Йесон видимо уже прошел все процедуры без меня. Тщательно вымывшись, я принялась укладывать феном длинные волосы, подготавливая их к высокой прическе. Думаю, именно с ней должна появиться жена финансового директора и мать троих детей. Когда я вышла, Йесон сидел на кресле возле кровати, застелив её и разложив на ней то самое красное платье, которое купил мне для сегодняшнего события. Длинное, до пяток, с открытой спиной, оно играло муаровыми переливами под непрямым солнечным светом из окна.

- Оно восхитительное, - подошла я к нему, потрогав ткань. Завернутая в белое полотенце, я отвлеклась на ящик с нижним бельём, куда уложила его по приезде, но, задумав коварство, оглянулась на мужа, захлопнув верхнее отделение тумбочки. – Нет, ничего не буду пододевать. Натяну его на голое тело.

Глаза Йесона вспыхнули, впитывая информацию о том, что весь вечер я прохожу возле него, ничего не имея под платьем. Он свел пальцы домиком на уровне подбородка.

- А ты умеешь выводить противника из строя. На этот выпад мне и ответить нечем. Разве что тебя хоть немного тронет моя непроходящая эрекция? – стоило только упомянуть о ней, как низ живота напомнил о себе нагреванием. Тяжелея и потягивая, он был очень тронут, так сильно, что хотел бы быть тронутым при непосредственном контакте изнутри. Я попыталась взять себя в руки, скинув полотенце и взявшись за платье. Не думать об обнаженном Йесоне, не думать о постельных ласках, о его члене, который мог бы уже сейчас войти в меня.

- Поможешь застегнуть? – позвала его на помощь я, втиснувшись в прохладную красную оболочку. Он поднялся, нагнав меня у высокого зеркала во весь рост. Молния беззвучно пошла вверх, без резкого вжика. Йесон специально задерживал свои пальцы на моей коже. Потом он застегнул крючок над молнией. – Спасибо.

- «Спасибо» в кровать не положишь, - ухмыльнулся он в отражении. - Пожалуйста.

- Да и на «пожалуйста» ноги не закинешь. – съязвила я.

- Стоит только захотеть, и «пожалуйста» превратится в два плеча, а остальные формулы вежливости в непристойные домогательства.

- Я подумаю над вашим предложением, господин Ким, с рациональной точки зрения. – развернулась я между его ладоней и положила свои на его грудь. – Надо взвесить все плюсы и минусы.

- Я готов к каждому минусу кинуть по дополнительной палке, тогда останутся сплошь плюсы.

- А вдруг палки лягут параллельно? Это уже будут знаки равенства.

- Что не самый плохой вариант. – Йесон целомудренно поцеловал меня в уголок рта. – И вообще, ты до сих пор сомневаешься, что я под правильным углом кидаю палки?

- Под правильным? Да ты их кидаешь под теми углами, за которые в Средневековье тебя бы отлучили от Церкви.

- Оно бы того стоило. – потешался муж, гладя мои плечи. Сходя с ума от его искрящихся глаз, полных обещаний дьявольских утех, я развернулась к зеркалу. Невыносимо быть так близко и не заняться любовью. Пора кончать с самоистязанием хоть каким-нибудь образом.

- Мне ещё нужно уложить волосы в прическу… подождешь тут?

- Да, разумеется, - он отошел назад опять и сел на кресло. Мне с трудом удавалось не отвлекаться, но я настойчиво вводила одну шпильку за другой, заворачивая локоны в элегантную и строгую укладку. – Малыш…

- Да? – застыла я с предпоследней и последней шпильками в губах.

- Прости, что так резко среагировал в разговоре о Джесобе, - мои руки застыли, заведенные к затылку. Я напряглась от неожиданной темы, не зная пока, радоваться или огорчаться. – Но я хочу, чтобы ты знала, что никогда не воспринимал его чужим, и не буду. Это не просто слова. Видишь в зеркале женщину? Она моя. Всё, что принадлежит ей – моё, я несу за это ответственность, я берегу это, я люблю это, точно так же, как и всё, что принадлежит мне – принадлежит ей. Безвозмездно, без ограничений. От моей жизни до последней рубашки.