Развод. Тот, кто меня предал (СИ)

— Нет, конечно, — качаю я головой.

— Ну вот поэтому он и не приходит, — Алена задумчиво крутит в пальцах прядь. — Полагаю, он выбрал выжидательную тактику.

— Да с чего ты вообще взяла, что ему есть до меня дело? — я сержусь и прикрываю руками живот, который начало тянуть.

Алена смотрит на меня с жалостью, поджимает губы и произносит с грустью:

— Да просто я не могу поверить, что вы двое сможете разойтись навсегда. Вы же любите друг друга. Вспомни, как раньше было, — вы оторваться друг от друга не могли.

Я резко выставляю вперед руку, останавливая подругу.

— Он трахал другую, Ален. Полгода. Ну какая любовь?!

— Я не оправдываю его, но, Рит… Не может быть все настолько фатально.

Алена сидит у меня еще какое-то время. Впереди выходные, я намереваюсь прибрать квартиру и спланировать детскую. Вещей малышу я накупила на год вперед, осталась мебель и мелочевка.

Одежду я старалась брать нейтральных цветов — белую, зеленую, желтую, так как понятия не имею, кто там внутри. Мальчик или девочка? Мне вообще без разницы, лишь бы здоровенький. А Мирон… думаю, он бы хотел сына. Или дочь.

Точно не знаю.

В сумочке у меня лежит направление на первый скрининг, который назначен на понедельник. Там-то я и узнаю пол ребенка.

Всю субботу я занимаюсь домом, а воскресенье решаю посвятить себе. До нового года еще месяц, но витрины магазинов уже украшены, а в торговых центрах продают елочные игрушки, гирлянды и прочие атрибуты праздника.

Накатывает грусть — каждый новый год мы с Мироном встречали вместе. Что ж, в этом году праздник мы тоже встретим вдвоем. С моим маленьким.

Решаю зайти в кофейню. У прилавка заказываю чай с пирожным и сажусь за столик. Пока готовят мой заказ, разглядываю прохожих в окно. Кто-то спешит по делам, кто-то просто прогуливается. Парочки держатся за руки.

— Рита? — окликает меня знакомый голос из прошлого, и я оборачиваюсь.

Глава 14. Развестись и разлюбить

— Толик? — я вскидываю бровь и бегло прохожусь взглядом по мужчине.

Он постарел как-то, поседел, появились морщины и живот. Мы давно не виделись. Я не интересовалась жизнью Марины и ее отношениями с мужем после всего произошедшего. Это было последнее, что я хотела бы узнать.

Это были друзья мужа, мажоры из общей тусовки. На меня все они всегда смотрели снисходительно, будто ждали, когда же Мирон наиграется в благодетеля.

Дождались.

— Поверишь? Не узнал тебя, — усмехается мужчина, окидывает взглядом мою буйную шевелюру и замечает: — Ты сменила прическу. Тебе идет, правда. Можно я присяду?

Я не хочу, чтобы Толик садился, не хочу разговаривать с людьми из своего прошлого, но решаю не дрожать перед тенями, а поговорить с ними.

— Присаживайся, — разрешаю ему.

В это время как раз официант приносит мой заказ, и я принимаюсь за еду.

— Как поживаешь? — спрашивает Толик. — Слышал, вы с Мироном развелись.

— Развелись, — киваю ему. — А я… у меня все хорошо, — улыбаюсь слишком нервно.

Толик достает зажигалку и вертит ее в руках. В глазах тоска смертная, на губах болезненная улыбка.

— Ты давно знала? — тихо спрашивает он.

— О чем? — я решаю сыграть дурочку.

— Брось, Рит, — устало отмахивается Толик, — ты знаешь, о чем я.

Опускаю взгляд на пирожное.

Должна ли была я прийти к мужу Марины и рассказать ему о том, что видела? Наверное, так было бы правильно. Но я совершенно не думала на эту тему.

— Знала давно, увидела своими глазами три месяца назад, — отвечаю честно. — Не спрашивай, почему не сказала, я о тебе вообще не вспомнила тогда.

Толик опускает взгляд на свои руки и сжимает кулаки, аккумулирует в них злость, а я машинально опускаю руки под стол и обхватываю живот в защитном жесте.

— С-сука, — рычит Толик, а я испуганно дергаюсь, что не остается незамеченным мужчиной. — Прости, не хотел тебя напугать.

Я выдавливаю из себя улыбку и начинаю продумывать пути отступления. Плевать уже и на чай с пирожным и на то, что я хотела согреться.

— Знаешь, я ведь понять нихера не мог, — начинает исповедоваться Толик. — Вы развелись, отчего-почему — хер проссышь. Мирон как испарился, в игнор меня отправил. Марина с катушек слетела — истерика за истерикой. А примерно месяц назад мне звонит скрытый номер — доброжелатель, — мужчина усмехается зло. — Говорит: трахается твоя жена, и фотки на телефон скидывает. А там и друг мой лучший, и брат, и, блять, отец.

У меня распахиваются глаза, а сердце пускается вскачь.

— Что? — переспрашиваю осипшим голосом, потому что поверить не могу в то, что это правда.

Толик поднимает на меня взгляд и растягивает рот в мучительной улыбке.

— Вот так, Ритуся, вот так. Я даже не мог разобраться, кому первому идти морду бить — брату, отцу или лучшему другу.

Я не могла вымолвить ни слова, лишь рот изумленно открывается. Я никогда не испытывала теплых чувств к Марине. Она была слишком вызывающей и вела себя соответственно.