Развод. Тот, кто меня предал (СИ)

Я бы могла задать этот вопрос Мирону или попросить свой телефон, который куда-то запропастился, но мне безразличен ответ. Зачем тогда заморачиваться?

Мне непонятно одно.

— Куда ты меня везешь? — спрашиваю ровно, обращая внимание на то, что мы выехали из города и проезжаем по узкой дороге среди высоких сосен.

— К нам домой, — Мирон обыденно пожимает плечами.

— Нам, — повторяю я, обкатываю это слово на языке, осознавая, что оно не значит ничего для меня.

— К нам, — кивает бывший муж. — Я купил дом за городом. Там совсем недавно сделали ремонт.

Он купил дом. Зачем? Дом покупают, чтобы привести в него кого-то. К чему одиночке целый дом? Следовательно, он планировал жить в нем. С кем-то.

— Отвези меня в мою квартиру, — говорю ему ровно.

— Что ты там будешь делать?

Простой вопрос. Но я понятия не имею, что буду делать, оставшись в одиночестве. Уж точно не рисовать и не танцевать чечетку.

— Что ты будешь делать, Рита?

Молчу. Что на это ответить? Черт его знает!

— Я придумаю. Только отпусти меня.

— Нет, Рита. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной.

— Зачем? Мы больше не муж и жена! Оставь меня.

— Не могу, — бывший муж упорно стоит на своем.

— Я потеряла нашего ребенка, но это только моя утрата, и я справлюсь сама. Мне не нужна твоя помощь. Иди, живи своей беззаботной жизнью! — внутри все горит от боли.

— Я не оставлю тебя одну!

— Ты тот, кто меня предал, — выплевываю с ненавистью.

— Значит, я стану тем, кто тебя спасет.

Мне нечего на это ответить. Наивный. Разве это возможно? Спасти меня?

Мирон смотрит в зеркало заднего вида и находит мои глаза:

— Я люблю тебя, Рита. Беспокоюсь о тебе. О том, что ты нестабильна.

— Не-ста-биль-на, — проговариваю это слово.

Я нестабильна.

Я сошла с ума, Мирон. Ты везешь меня к себе домой и даже не догадываешься о том, что творится в моей голове.

— Прости, Рит, я не могу иначе. Как только тебе станет лучше, я отпущу тебя.

— Ты боишься, что, оставшись в одиночестве, я наложу на себя руки?

— Да, — без промедления отвечает Мирон.

Ну, в принципе, правильно. Я бы на его месте тоже подумала об этом. У меня нет желания совершить суицид. Я раздавлена, но не до такой степени. Только вот он не поверит моим словам, поэтому я не вижу смысла спорить. Во мне сил не осталось вовсе, а разговаривать нет особого желания. О чем? Не найти ни единой темы.

Мирон паркует машину на территории рядом с коттеджем. Там есть даже небольшой сад с посаженными недавно деревьями. На лаптях маленьких сосен лежит мокрый снег, оттягивая ветки вниз, к земле.

Бывший муж помогает мне выйти из машины, подсовывает костыли, и я послушно беру их, прыгаю вперед на одной ноге. Мирон где-то позади. Страхует.

— Мог бы и на руках отнести, — устало выплевываю в него ядом.

— Ничего страшного. Сама дойдешь, — слышу спокойный голос за спиной.

Сволочь.

Глава 19. Я не могу иначе

Мирон открывает дверь. Я небрежно плюхаюсь на пуф, сдуваю с мокрого лба челку и замираю. Пусть сам разувает меня, раз уж взялся. Пусть отрабатывает, иначе я попросту уеду к себе. Не знаю, что буду делать, нет ни единой мысли.

— Раздевайся, — командует Мирон, который уже успел снять с себя верхнюю одежду и обувь.

Он одет в джинсы и теплый свитер, который очерчивает широкую спину. Даже несмотря на то, что он похудел, Мирон не стал выглядеть менее мужественно или менее привлекательно.

— Сам раздевай меня, раз уж вызвался, — говорю ему и отворачиваюсь к стене, чуть ли не утыкаясь в нее носом.

Муж замирает: плечи напрягаются, пальцы сжимаются в кулаки. Он злится. Недоволен мной, не привык, что я противостою ему, ведь раньше все было иначе.

— Я здесь с тобой не для того, чтобы раздевать тебя, — ты это в состоянии сделать сама — а для того, чтобы ты не наделала глупостей.

Он произносит это отчужденно, потом разворачивается и уходит. Я сижу на пуфе и смотрю в стену перед собой.

Ну и что это за обращение с женщиной? Назвался груздем — полезай в кузов! В конце концов, я тут именно за этим — мне нужно оказать помощь, а не бросать на произвол судьбы.

Сижу так какое-то время. Слышу, как вдали что-то громыхает на кухне, включается телевизор и начинает играть музыка. А я все сижу, пока у меня не затекает пятая точка, а по спине начинает течь струйка пота.

Небрежно стягиваю пуховик, кое-как встаю и бросаю его на пуф, подхватываю костыль и иду на шум.

Двигаюсь тихо и медленно.

В дверном проеме замираю.

Это просторная кухня-гостиная. На одной половине диван и большая плазма, на экране которой трясут своими булками красивые девы. На другой половине за барной стойкой сидит Мирон. Голова опущена, руками он обхватил ее и опустил лицо. Застыл в этой позе. Уставший, разбитый. Он бы хотел, чтобы все было по-другому. Но жизнь не спрашивает у нас разрешения, вмешиваясь в наши планы.

Перед ним тарелка с едой, напротив еще одна тарелка, видимо для меня. Смотрю, что там внутри: паста с морепродуктами, моя любимая.

— Если ты ждешь меня, то не стоит. Я не голодна, — по правде говоря, я понятия не имею, когда ела в последний раз, но голода, как и аппетита, не чувствую. — Покажи мне мою комнату.