Развод. Ты меня предал (СИ)

— Ну мне же тринадцать! И о том, откуда берутся дети, я в курсе, папуля! — ехидно отвечает Лиля. — Что, она тебя своими дойками заворожила? Конечно! Мама-то наша всегда строго и скромно одевается, а эта мразь… Ты похотливый урод! Вот ты кто! Обычный мужик! Обычный мужик, который устал от семьи! У которого мозгов нет! Ну что?! Так лучше?

Матвей в ответ молчит, а я закрываю глаза.

— Слабак! Ты слабак! Вот кто ты!

Лиля вылетает из спальни и рявкает:

— И дом останется у нас! Вот еще я школу не меняла из-за твоей гадины! Проваливай на все четыре стороны!

Резко разворачивается и возвращается в спальню:

— И я больше ни слезинки не пророню из-за тебя! Понял меня? И я тебе не желаю счастья! И жить я буду с мамой! И ты предал нас двоих! Ее и меня!

— Я знаю.

— Пошел ты!

Опять выбегает из комнаты, тяжело дышит и смотрит на меня, разъяренным волчонком:

— Ненавижу его!

С улицы раздается долгий сигнал автомобильного клаксона, и Лиля бросается к лестнице с тихим и отчаянным рыком:

— Он приехал с этой стервой!

Глава 16. Чуйка

Но нас у белого внедорожника с грязными каплями на капоте и боках под предрассветным небом ждет не Ия.

Нас ждет Юрий Пастухов.

В бархатном халате и домашних тапочках. Лиля резко притормаживает на крыльце, и я выхожу вперед, чтобы спрятать ее за своей спиной.

— Почти доброе утро, — Юра расплывается в улыбке.

В халате он выглядит толще, чем обычно. Все-таки рубашки и пиджаки подсобирали эту тушу, которая сейчас вальяжно подплывает к крыльцу.

— Разбудили?

— Что вы тут делаете?

— Матвея жду.

Минута недоуменного молчания, и я спрашиваю:

— И?

— И все, — пожимает плечами.

— Диалога с вами не выйдет, да?

— Отчего же? — Юра хмурится. — Какие вопросы, такие ответы.

— Иди в дом, — шепчу я Лиля, которая выглядывает из-за моего плеча.

Я не доверяю Пастухову. Он человек большого бизнеса, а в нем много жестокости, лжи и манипуляций.

— За папку волнуешься? — Юра щурится на Лилю, которая молча поджимает губы.

— По глазам вижу, что волнуешься, — беззлобно усмехается, — но каждый уважающий себя мужчина хоть раз в жизни должен после скандала с женой собрать манатки и гордо уехать, — замолкает и с тихой угрозой продолжает, — чтобы мозги прочистить.

Переводит взгляд на меня:

— Он не буянил?

— А должен был?

— А ты как думаешь, Ада?

Есть милые улыбчивые толстяки, и это совсем не про Юру. Он разжиревший крокодил, который проглатывает на завтрак, обед и ужин по человеку.

— Он уже свое отбуянил, — тихо говорю я.

— Наивная печенюшка, — хмыкает Юра. — Отбуянил бы, я тут не стоял. И поэтому я его и увезу, чтобы он херни не наворотил с тобой.

— Уже наворотил, — отвечаю я.

— О, милая, — Юра поглаживает щеку, — сунуть в кого-то свое хозяйство — это еще не наворотить дел. Есть вещи, куда хуже банальной измены.

— Измены с лучшей подругой, — цежу я сквозь зубы.

— Будто у подруг при дружбе все отверстия зарастают, — Юра смеется.

— Здесь моя дочь, — медленно выдыхаю я.

— Да, я вижу, — пожимает плечами. — И я думаю, что она уже в курсе того, для чего мужчина и женщина…

— Хватит, — сжимаю я кулаки.

— В курсе, — тихо отвечает Лиля.

— Знаешь, Ада, — Юра не сводит с меня изучающего и цепкого взгляда, — за моими плечами три развода. И каждый раз сносило крышу, и это при том, что у меня не было общих детей, любви…

— И тут нет любви.

— Дура, — цыкает Юра.

Я возмущенно вскидываю бровь:

— Простите?

— Дура, — четко повторяет Юра по слогам. — Теперь расслышала? Или мне еще раз повторить?

Хочу на нем сорваться. Накричать, закидать оскорблениями и выпустить весь гнев, который клокочет в груди, но вместо этого я невесело усмехаюсь:

— Ну, так-то дура, да. Не будь дурой…

— Тебя не в ту степь понесло, — Юра качает головой.

На крыльцо выходит Матвей. Отступаю с его пути, а он притормаживает и смотрит на меня, крепко сжимая ручки дорожной сумки. Мне бы отвести взгляд, но я не могу.

— Уезжай, прошу… — глухо шепчу я.

Его глаза звереют и темнеют гневом, крылья носа вздрагивают, и он медленно выдыхает. Его дергает вперед ко мне, будто его пробивает разрядом.

— Матвей, — тянет Юра. — У нас был уговор, что ты себя ведешь прилично и без фокусов.

А Матвей тяжело сглатывает, разъяренным зверем всматриваясь в мои глаза, и я пошевелиться не в силах.

— Пап, — с затаенным страхом шепчет Лиля, и Матвей, дернув головой, оглядывается. — Ты меня пугаешь.

— Понял.

Спускается, и Юра терпеливо распахивает перед ним заднюю боковую дверцу. Закидывает в салон сумку, медлит несколько секунд и ныряет в кожаное нутро внедорожника.

Юра захлопывает дверцу, неторопливо обходит машину и оглядывается со снисходительной насмешкой:

— Не зря ты тогда так настаивала на том, чтобы Матвей поехал в отпуск. Чуйка все-таки сработала?

Глава 17. Но не от тебя

Я не должен уезжать.

У меня ведь есть возможность переиграть ситуацию в своих интересах.

Любого человека можно поставить в безвыходное положение, прогнуть, задавить и удержать рядом, но…

Но это уже не будет той семьей, где спокойно, легко и уютно.

Хотя “спокойно, легко и уютно” перестало быть уже после возвращения Ады. Этот месяц был тоже своим кругом ада.