Развод. Ты пожалеешь (СИ)

Чёрт, как быть с Викой?

Да что мне вообще делать с этой моей гребанной жизнью?

Стоило мне один раз войти не в ту дверь…

Как Киркорову, блядь.

- Вика, нужно увидеться.

- Приезжай сейчас, можешь? Я дома. Одна.

- Могу. Что привезти? Вино, фрукты? Мясо?

- Себя привези, Стас, у меня всё есть.

Вот такая, мать твою.

Хорошая!

Слишком положительная, до скрежета зубовного.

Ей всего двадцать семь. Или уже двадцать семь?

Когда Машке было двадцать семь у нас уже было двое, и в браке мы были сколько, десять? Нет, меньше… семь… или… Чёрт, с арифметикой совсем не «алё» у меня. Надо будет подсчитать.

Двадцать семь. Машка на десять лет старше.

Вике двадцать семь, а у неё до сих пор не было серьёзных отношений. Так, была пара парней постоянных, по паре лет, ничем не кончилось.

Почему?

Вот именно поэтому. Положительная.

Некоторые мужики это любят. Некоторые.

А большинство любит таких баб, чтобы от них искры летели. Чтобы ты знал, накосячишь, а она тебя возьмет да так отпиздит душевно! И наорёт. И устроит Армагеддец в отдельно взятой квартире.

А потом вы будете трахаться как в последний раз, и она с тобой такое вытворит. Так тебя досуха выдоит, что вместо яичек будут тряпочки висеть, а член в крайней плоти спрячется и оставит табличку – уехал в отпуск, не трогать.

Огонь нужен. Огонь!

У Машки он был. Несмотря на её некоторую чопорность, воспитанность.

Был!

Ну какая еще баба попрётся с тортом к матери любовницы, сообщать, что у неё дочь шлюха?

Только огненная!

Она потом еще и мою маман поздравила. Выкатила «Моэт э Шандон», с ананасами. И шарики «за здоровье кобеля».

Блядь. Как же я её дуру люблю!

И что мне с ней делать?

Еду к Вике, обдумывая планы, вспоминаю о знакомом докторе.

Набираю номер.

- Алло, Товий Сергеевич?

Глава 31

Вика, значит. Виктория. Красивое имя. А она сама… Нет, пожалуй, что так себе.

Это я сейчас не злобную суку играю, вот сейчас – реально нет. Просто мне она не нравится. Не люблю такой типаж. Вроде бы всё на месте, фигурка ладная, лицо без изъянов, но вот… Изюминки нет, что ли?

Носик чуть длинноват, губки узковаты, глаза какие-то обычные.

Вот есть женщины, у которых глаза не огромные, типа как озера, или блюдца, или синие как небо, или блестят как изумруды, но при этом они реально красивые. А тут… Реснички короткие. Ну, может, хорошо, что не нарощенные? Она миловидная, да. Но не вау.

И что-то мне даже жаль Тихонова. Если он собрался жениться вот на этом.

Реально, больше некого было выбрать? Никто не поддался на Стасиковы чары?

Нет, всё-таки я дрянь.

Пущай женится. Благословляю.

Нет.

Хрена лысого.

«Такая корова нужна самому».

И надо что-то с этим срочно делать. Да?

Соберись, Мария, и улыбнись девочке, она же ждёт твоего одобрения, из юбки выпрыгивает.

Кстати, ноги у неё короткие, вот.

Да уж, обхаять соперницу – это у нас как «здрасьте».

Хотя какая она мне соперница?

Вон Стас её привёл, а пялится на меня, да как пялится… прям жарко мне.

Горю.

Хорошо, что так.

- Очень приятно с вами познакомиться, Стас очень много рассказывал о вас, и о девочках.

- Интересно, и что он обо мне рассказывал?

Меня сейчас стошнит от собственной милоты. Ахах.

Но нужно играть до конца.

Странно, что у меня никогда не было тяги к сцене. В театр хожу с удовольствием, но тоже так, что называется «в охоточку». То есть, если кто-то зовёт – иду. Но сама выбирать спектакли, искать билеты точно не буду. Этим у меня Ленка заведует.

- Рассказывал, какая вы хорошая мать. И жена. – она это говорит, улыбается и смотрит на Стаса так заискивающе, словно хочет спросить: «Котик, я все правильно говорю»? А «Котик» улыбается в ответ так снисходительно, мол, умница, дочка.

Фу, бля…

- Ну, я о Стасе тоже могу сказать только хорошее. Он отличные отец. Хороший муж. Был. – Вздыхаю, усмехаюсь. – Извини, Стас, наверное, не уместно об этом. Я не в курсе, что ты рассказывал о нас…

- Я всё рассказал. Вика знает нашу историю.

- Неужели? И зачем твоей будущей жене вся информация? – я говорю мягко, но внутри слегка бушует.

Какого хрена?

Это что, такой способ психологической разгрузки?

Или он специально ей рассказал, что он может пойти на лево, чтобы у неё иллюзий не было.

- Маш, я не стал скрывать, что именно я был причиной развода. Мое тупое поведение.

- Ты хотел сказать, твоя измена.

- Да.

Опускает голову.

Да уж.

Мне опять смешно. Такое ощущение, что он надрессировался за это время играть кающегося грешника.

Ладно, пусть кается. Что ж теперь.

На его чувстве вины можно сыграть. Пусть это и будет игра в поддавки, но всё-таки.

- Ладно, проехали. Это всё давно в прошлом. Теперь у нас другие проблемы. Не знаю, рассказал ли вам Стас и…

- Он рассказал. – Вика отвечает мягко, спокойно.

Бесит.

- Неужели… - не могу сдержаться, и тут же сама себя одергиваю, не в ту степь пошла. – То есть, я хотела сказать, хорошо…

- У нас нет секретов друг от друга.

Зашибись! Прям идиллия!

Меня сейчас стошнит розовыми пони!

- Это очень хорошо для семейной жизни. – на самом деле – нет, но…я говорю это с милой улыбкой, я тоже умею быть милой. Или играть в милую.

Милую умирающую старую жену, которая собирается навязать молодой самке своих спиногрызов.