Развод. Ты предал нашу семью (СИ)

— Справедливо, — застегиваю толстовку под горло. — Ложись спать, Нин, — сажусь на софу и вытаскиваю из-под нее кроссовки.

— В спальне я тебя не жду, — медленно отталкивается от косяка и плывет к лестнице, — спишь на диване, если вернешься, конечно. Я за то, чтобы ты вернулся, я не хочу за тобой бегать и искать по злачным местам, чтобы решать ту жопу, в которую ты меня засунул.

— Я… — сую ступни в кроссовки и замолкаю.

— Что? — Нина оглядывается. в глазах вселенская усталость и желание выплеснуть мне в рожу чай.

— Я тогда… думал, что это ты… — медленно выдыхаю и заканчиваю, — в туалете.

— Я с тобой по молодости даже по туалетам не пряталась, — передергивает плечами и поднимается по лестнице. — Странные у тебя фетиши, Глеб.

Глава 16. Ругать не будешь?

— И чего ты тут стоишь? — шепотом спрашиваю я у Арса, которого нахожу во мраке коридора. — Ты уже спать иди или…

До нас долетает щелчок двери. Арс напрягается.

— Или давай на пробежку, — делаю глоток чая, который на несколько секунд притупляет тошноту.

— Кто она?

— Студентка, — я слабо улыбаюсь.

— Веришь, что был всего лишь раз?

Я тяжело вздыхаю, киваю и шепчу:

— Но это не отменит его меткого результата.

Рычит, прижимает кулаки ко лбу и бесшумно подплываю к нему. Отставляю чашку на высокий столик с горшком бегонии, и обнимаю сына, который, конечно же, не принимает мои объятия.

Выворачивается, отступает и смотрит на меня исподлобья. Это было ожидаемо. Он и в хорошие дни избегает маминых навязчивых обнимашек.

— Ты как обычно…

— Первый шок прошел, — подхватываю чашку со столика и подношу ко рту, — ядом плеваться больше не разрешаю.

Сжимает кулаки и тяжело дышит.

— И стены бить тоже не разрешаю. Во-первых, разбудишь брата и сестру, во-вторых, не хочу еще и ремонтом заморачиваться. Мне лень. Давай на пробежку и кулаки почеши о сосенки.

— Почему ты такая?

— А какой прикажешь быть? Если я сейчас слюни-сопли распущу, то все точно по одному месту пойдет, Арс. Мне очень хочется и кричать, и визжать, и сбежать одной куда-нибудь и ничего не решать.

— Сбежать одной? — Арс возмущенно выдыхает.

— А что? — сердито щурюсь я.

Его эгоизм даже мысли не допускает, что мама может устать от милых деток-конфеток.

— Но я понимаю, что никто мне ту сбежать не позволит, — с наигранной печалью вздыхаю я. — Тот же Марк обязательно спалит, что я собираю чемодан, а Алёнка в машину заползет.

Раздувает ноздри и не думает улыбаться. А затем разворачивается и шагает к лестнице. Я за ним бесшумной тенью.

Внизу он переодевается, обувается и оглядывается, когда я шепчу:

— Шапку не забудь. Холодно.

С горящими глазами, что обращены на меня, натягивает на голову серую шапку мелкой вязки.

Он ловит сейчас когнитивный диссонанс.

У папы будет ребенок на стороне. И это, можно сказать, трагедия, а мама не рыдает и еше про шапки говорит, как и в любой другой холодный вечер.

Это вообще как?

Разве можно без скандала, драк, насилия и ненависти прожить новость о том, что папа оказался козлом?

— И я тебя отпускаю только на пробежку, — делаю новый глоток. — По обычному маршруту. Не вернешься, я возьму Алёнку и Марка, и мы поедем искать тебя по всему району.

Да, сейчас я нагло манипулирую старшим сыном, напоминая ему, что у него есть брат и сестричка, которые в случае его ночного бунтарства испугаются его побега.

— И мы тебя найдем, Арс, — шепотом и с угрозой добавляю я.

— Да блин, — фыркает он и выскакивает на улицу.

А я в комнату Аленки. Ее окна выходят на “парадную” часть дома, а не на сад.

И Глеб верен своим привычкам.

Перед пробежками он всегда разминается и разогревается. Сейчас он, конечно, немного затянул с зарядкой, но я подозреваю специально. Ждал Арса, который выходит на улицу, встает в стороне и начинает делать боковые наклоны. Очень злые и напряженные наклоны.

По щеке ползет предательская слеза, которая смогла проскользнуть через мою оборону.

— Мам, — сонно ворчит Алёнка, — это ты?

— Да, милая, — сажусь на кровать и целую ее в теплый лоб. — Это я.

— Мне плохой сон приснился, — переворачивается на бок, сует ладошки под голову и закрывает глаза, — а еще…

— Что?

— Ругать не будешь?

— Не буду, — я вся напрягаюсь от тихого шепота Аленки. — Честно-честно.

— Я, — вытаскивает телефон и протягивает его мне, — переписываюсь…

— С кем?

— Я не знаю, — шепчет Алёнка. — Она сама первой написала. Дружить хотела. Ничего такого, мам… Три дня назад написала. Надо было сразу сказать, да? Но там, правда, ничего такого. Привет и как дела…

Глава 17. Ты тут?

— Я хотела раньше сказать, — тихо оправдывается Аленка. — Ты же всегда просила не скрывать ничего.

— Тише, моя хорошая, — касаюсь ее головы. — Не переживай.

— Вот сон приснился, что… что надо сказать, — тяжело вздыхает.

У моей малышки сработало предчувствие? Аленка садится, тянется к телефону, чтобы его разблокировать. Находит среди разноцветных иконок значок социальной сети, в которой она зарегистрировалась с моего разрешения и с обещанием не сидеть в ней круглыми сутками.