Развод. Ты предал нашу семью (СИ)

За все годы я ни разу не усомнилась в своем выборе стать женой Глеба, который был хорошим мужем и отцом. И как бы я сейчас ни злилась на него, я не умаляю его достоинства в нашем браке. Я была с ним счастливой и уверенной женщиной, которая теперь должна сохранить свою женскую силу и авторитет.

Аленка тихо и сладко посапывает. Бесшумно встаю, подхватив ее телефон, и выхожу из комнаты, тихонько прикрыв дверь за собой.

Шагаю к лестнице. Я хочу еще чашку ромашкового чая. Сна ни в одном глазу. Поскрипывает входная дверь, и в дом ныряет раскрасневшийся Арс. На несколько секунд замирает, скидывает кроссовки и поднимается ко мне, стягивая шапку.

— Привет, — шепчу я.

Останавливается передо мной и медленно с легкой хрипотцой выдыхает:

— Мы говорили о разводе.

— Ясно, — приглаживаю его влажные от пота волосы. — Что думаешь?

А у самой сердце замедляет бег и вот-вот остановится.

— Честно?

— Конечно.

— Меня все это бесит, — зло щурится. — Ты бесишь, папа бесит. И я его…

— Ненавидишь? — предугадываю ответ сына.

А он замолкает, скрипит зубами и рычит:

— Нет.

Его глаза краснеют, выступают слезу, и я его прижимаю к себе в крепких и удушающих объятиях. Он глухо всхлипывает, его плечи вздрагивают, и он плачет. Я кладу ладонь на его влажный затылок, и принимаю его страх, отчаяние и злость, которые выплескиваются из него слезами.

Отстраняется, кулаком вытирает слезы и приваливается к стене, опустив взгляд. Я беру его за руку, крепко сжимаю, и мы молчим около минуты.

— Не говорите Аленке и Марку обо всем, — смотрит на меня. — Не надо.

Я не знаю, что ему ответить.

— Я… должен был знать, но не они, — он сглатывает. — Пофиг на развод. Что-нибудь придумаем для них, но… мам… не все это.

Сглатываю.

— Или ты уже все сказала? — едва слышно спрашивает Арс.

— Нет, — качаю головой и сжимаю телефон Аленки. — Спят они. И ты иди. Только душ прими.

— Без нотаций даже сейчас не можешь? — недобро хмыкает.

— Не могу, — пожимаю плечами. — Ты жутко воняешь, Арс. Аж глаза слезятся.

Он неожиданно смеется и шепчет, тихо шмыгнув:

— Это точно.

В дверь входит Глеб, и Арс переводит на него тяжелый взгляд. Смотрят друг на друга. Прямо и твердо.

— Спокойной ночи, — говорит Арс ему, и тот в ответ коротко кивает.

Арс поднимается на второй этаж, а я неторопливо спускаюсь к Глебу, от которого тоже жутко тянет густым потом.

— Не спишь? — спрашивает он.

— Она на Аленку вышла, — встаю перед ним и поднимаю взгляд. — Дружить хотела.

Глава 20. Не твое дело

— Что ты молчишь? — спрашиваю я, и Глеб поднимает на меня взгляд.

— У меня вопрос, — он недобро щурится. — Ты продолжишь меня дергать по вопросу Нади? Ведь так?

— Она писала нашей дочери.

— Да, я даже прочитал переписку, — Глеб кивает. — И я зол. Но если я скажу, что это моя забота, то ты ведь не успокоишься. Так?

Как же мне успокоиться? Это мелкая стерва зашла с самого слабого члена нашей семьи.

— И ты рвешься в бой, — Глеб щурится.

— Да, — честно отвечаю я. — Я ее предупреждала, чтобы она не лезла к моим детям.

— Нашим, — строго поправляет Глеб. — Это наши дети, Нина. И знаешь, чем закончится твое желание сейчас лезть в историю с Надей и контролировать ее? М?

Я тоже в ответ щурюсь.

— Тем, что тебе станет ее жалко.

— Неправда.

— Ты мне выжрешь мне весь мозг, — Глеб понижает голос до злого шепота, — а потом начнешь капать в мою пустую черепушку, что это мой ребенок, что он не виноват.

— Неправда.

— Правда, — Глеб с угрозой улыбается. — Ты передала мне информацию о переписке. Теперь я сам буду думать, как мне быть.

— А как ты будешь?

— Хватит, Нина. Думай сейчас о нашем четвертом ребенке, хорошо?

— Нет, ты меня в это втянул…

— Хватит, — повторяет Глеб. — Достаточно. Я не должен был тебя везти на встречу с ней. Это была моя ошибка. Теперь мы займемся разводом.

У меня дрожат губы. Говорит таким тоном, будто обсуждает со мной покупку новой машины. У нас семья рушится.

— Без развода у нас с тобой ничего не выйдет, Нина, — всматривается в мои глаза. — и вопрос даже не в финансах, недвижке и прочих вещах, а в том, что если я останусь рядом с тобой в роли мужа, все извратится. Ты будешь лежать со мной в одной кровати и думать о Наде и ее ребенке…

— Это и твой…

— Вот! — он вскидывает в мою сторону руку. — Об этом я тебе и говорю, Нина! Ты, мать твою, еще однажды проснешься с желанием увидеть этого ребенка, потому что у тебя разбушуются гормоны! Я тебя знаю! Я три беременности прожил с тобой! Ты, Нина, к бомжам пузатая со слезами рвалась в желании им помочь! Рыдала над старушками, которые мило ходили и гуляли в парке! Ты вспомни себя, когда ты родила Марка!

Поджимаю губы.

— Ты накормила чужого ребенка грудью, потому что он кричал! А его мама просто в туалете задержалась!

— Он голодный был, — шепчу я и отвожу взгляд.