Развод. Ты предал нашу семью (СИ)

— И если я захочу, — щурюсь на него, — то буду пузатой истерить, плакать и выносить тебе мозг, потому что имею полное право. Потому что в остальное время я понимающая и мудрая! И именно я сейчас склеиваю чашку нашей семьи, которую ты, мерзавец, разбил, чтобы у тебя была возможность из нее выпить. Но, может, мне не склеивать и раздробить все в крошку? А после выкинуть тебя из нашей лодочки в озеро, и греби, козел ты такой, к молодой и зубастой. Вот она точно не будет над старушками плакать и над избитыми женщинами в грязной одежде. И никому не станет помогать. Может, это то, что тебе и надо? А?

— Нет, мне это не нужно.

— Так и мне не нужен муж, который меня затыкает, — сжимаю кулаки. — Вылил на меня помои и обтекай, дорогая? На себя примерь мою шкуру, Глеб. Давай. Пришла я к тебе беременная от другого мужика и давай оправдываться, что это по-пьяне, не по любви, и вообще случайно. Шла и упала пьяная на мужика, но ты не раскачивай лодку, дай мне самой все решить.

— У тебя бы был контроль, — недобро ухмыляется. — И решить ты все могла на ранних сроках абортом, и я бы ничего не узнал.

Тоже откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди.

— Не натягивается шкурка, Нин, — Глеб щурится.

Подпираю лоб кулаком и выдыхаю:

— Согласна, — кривлю губы. — Мерзость какая-то выходит.

Молчу несколько секунд и поднимаю взгляд. Все эти разговоры о Наденьке и ее ребенке на самом деле меня отвлекают от моей главной проблемы, о которой мне даже думать страшно.

— А потяну ли я четвертого? — тихо спрашиваю я. — Может…

Глава 22. Ты не простишь

— Нет! — Глеб повышает голос и бьет кулаком по столу. — Мы ведь приняли решение! Нина! Не смей, — его голос вибрирует гневом, — слышишь?

— Мы же разводимся, ты сбегаешь от чокнутой жены-истерички…

— Ладно, — стучит пальцами по столешнице, — не разводимся. Решим все без развода. Другой вопрос, Нина, ты сама на такое согласна, а?

Мой муж меня за эти годы хорошо изучил. Развод не ему нужен, а мне. Он-то, как мужик, вполне сможет жить в браке после случившегося. А я?

И его провокации, возможно, была моей проверкой на прочность, а я взяла и швырнула ему в лицо козырную карту с собственным ребенком. Немного надавил, и я начала сдавать позиции.

— Ты же все все-равно приведешь к разводу, Нин, — он медленно моргает. — Так ведь? Давай честно, раз ты отказываешься идти спать. Я тебе могу предложить такой вариант развитий. Мы муж и жена, и ты доверишься мне, позволишь оглядеться по сторонам, понять, как быть и как выбраться из всего этого без потрясений для детей. Одного мы встряхнули. Ты довольна результатом?

Я закрываю глаза.

Не выйдет у нас сохранить хорошую мину при плохой игре и залатать эту огромную трещину, что прошла по нашей семье.

— Я не хочу развода, Нин, — тихо говорит Глеб. — Но лучше сейчас его принять, чем потом прийти к нему озлобленными, раздраженными и вымотанными.

— Но это будет не тот развод, который мне нужен, — смотрю на него. — У нас трое детей, будет четвертый…

— Окончательно избавиться от меня тебе не получится. Да, — Глеб улыбается. — Я, конечно, могу исчезнуть с горизонта и, как ты сказала, уйти к молодухе, но мне этого не надо. Но что-то мне подсказывает, что для тебя такой вариант был бы предпочтительнее. Я исчезаю, рву связь с тобой, детьми, наслаждаюсь новой жизнью. Вон как ты оживилась, как только немного оскалили зубки. И намека нет на обморок.

— Да, — честно отвечаю я.

— Такого не будет, Нин, — пожимает плечами. — И ты согласна, что ты в нынешних обстоятельствах вынудишь нас на развод?

— Да, — прячу лицо в ладонях, опершись локтями о стол. — Мы все равно придем к разводу. И я тебя возненавижу в этой игре тупой жены, которая делает вид, что ничего не произошло.

— Я знаю.

— Вот и посмотрим, — подпираю подбородок кулаками, — насколько твои слова о том, что тебе не нужна молодая и зубастая студентка. Да? В разводе-то не будет никаких ограничений для тебя.

— Отлично, — хмыкает Глеб. — Развод станет проверкой для меня. Ну… — вглядывается в глаза, — это ведь какой вызов для нищего препода с благородной сединой в волосах впечатлить богатую и независимую бизнесвумен. Готова к ромашкам?

— Что?

— Ромашки тебе буду рвать, заворачивать их в газетку и с придыханием дарить. Надо еще портфельчик потертый прикупить.

— Несмешно, — зло шепчу я.

— Значит, ромашки будешь выбрасывать? — Глеб вскидывает бровь. — А ведь сердце у преподов не первой свежести хрупкое и ранимое, Нин.

— Хватит.

— И шутки у них совсем несмешные. Возраст, сказывается, — щурится.

— Ты… — встаю, всплеснув руками, — ты… — слезы жгут глаза, — почему ты не можешь быть обычным, мать твою, козлом, которого переклинило на молодой шлюхе, ради которой готов от всех и вся отказаться? Мне бы было куда легче, если бы ты оставил меня ни с чем, если бы устроил вакханалию с судами, угрозами!

— А я не такой, — Глеб вздыхает. — И да, зря я тебе про твои гормоны сказал. И смотри-ка, у меня ведь не вышло заткнуть тебе рот. Опять. Тебе совершенно наплевать на мои приказы.

— И не заткнешь. И я тебе не собака, чтобы приказы твои исполнять.